9 февраля Русская православная церковь отметила так называемый Собор новомученников. В этот день принято чтить память тех, кто пострадал за веру в ХХ веке.
96 лет назад у стен Киево-Печерской Лавры зверски убили первенствующего члена Святейшего Синода, митрополита Киевского и Галицкого Владимира Богоявленского. О тех трагических событиях «Известия» ранее уже писали. Глядя на события в центре украинской столицы, снова вспоминается революционное кровопролитие начала прошлого века. Сегодня же, мы напомним о той трагической истории, надеясь и веря, что так удастся избежать ее повторения.
За месяц до трагедии на Всеукраинском Церковном соборе был поставлен вопрос об автокефалии Православной церкви в Украине. Однако митрополит Владимир твёрдо отстаивал единство Русской церкви. Лидер партии раскольников Алексий (Дородицын), самочинно захвативший помещения в Лавре, активно настраивал монахов против архипастыря-«москаля». Обстановка на Соборе и вне его стен была конфликтной — позиции сторон определялись политическими пристрастиями, аргументами в споре становилась вооружённая митингующая улица.
Так началась православная Голгофа – десятилетия расправ и казней иерархов, священников, монахов. Считается, что убийство Владимира Богоявленского стало первым в списке трагических смертей православного епископата на землях бывшей Российской империи в ходе революции и гражданской войны. За ним в 1918-20 гг. были расстреляны и зверски замучены более миллиона служителей церкви.
Летом 1918-го три православных иерея Херсона распяты на кресте. Архиепископ Иоаким (Левицкий) казнен путём публичного повешения вниз головой во Владимирском соборе Севастополя. В Воронеже одновременно убито 160 священников во главе с архиепископом Тихоном (Никаноровым), которого повесили на Царских вратах . За полгода убиты семьдесят иереев Харькова. И таких примеров не счесть…
Хотя на первый расстрел в Печерской Лавре пресса откликнулась молниеносно. Уже на следующий день в «Известиях» появилось сообщение о трагической гибели митрополита Владимира «от рук неизвестных лиц».
Вот что говорил архиепископ Русской Зарубежной Церкви Аверкий (Таушев) в своём слове «ко дню Русской Скорби»:
- Обыкновенно принято считать, что Киевский Митрополит Владимир пал жертвой большевиков. Но расследование показало, что большевики, как таковые, в этом злодеянии, собственно говоря, даже не принимали никакого участия. Убили распропагандированные революцией бандиты, приглашённые для этой гнусной злодейской цели некоторыми монахами, тоже поддавшимися революционной пропаганде.
…Прошел без малого век. Увы, за это время Киев практически потерял спасительную историческую память. Иначе аналогии событий были бы слишком очевидны.
Огромные многотысячные демонстрации на Крещатике и улице Александровской, ныне Грушевского. Возбужденно-радостные лица, банты и ленты. Вооруженные отряды всевозможных «стражников» и «самооборон» атакуют полицию, жгут полицейские участки. Избивают брошенных на произвол судьбы полицейских, оставшихся верными царю солдат и офицеров Самокатного полка и сводного отряда полковника Кутепова.
Именно так начиналась украинская «революція» ХХ века. Похоже до боли. Вот массовая манифестация на Думской площади – ныне майдан Независимости. Здесь стоял памятник Столыпину. Восстание сметает всех и вся. Перед сносом столыпинского монумента организовали «народное вече», построили импровизированную виселицу.
И вот уже в Киеве лютует прапорщик Австро-Венгерской армии Евген Коновалец, он же куренной «сечевых стрельцов» Центральной Рады, будущий руководитель Провода украинских националистов, создатель ОУН. Зимой 1918-го его «стрельцы» расстреляли и отправили под лед Днепра восставших рабочих «Арсенала».
Националистический террор сменился террором интернациональным. Две тысячи безоружных офицеров казнены только в помещении Национальной оперы. Трупы складировали в оркестровой яме. Когда город ненадолго был освобожден деникинским отрядом генерала Бредова, зверства революционеров шокировали даже повидавших многое сотрудников контрразведки:
«Ул. Садовая, губернское ЧК. Весь цементный пол здания залит стоявшей на несколько дюймов кровью, смешанной с мозгом, черепными костями, клочьями волос. Стены забрызганы кровью. Из середины в соседнее помещение, где находился подземный сток, вел желоб в четверть метра ширины и глубины, приблизительно в 10 метров длины, доверху наполненный кровью. У разбросанных окрест совсем голых трупов размозжены черепа, расплющены головы, некоторые лежали и вовсе без голов, которые даже не отрубались, а отрывались. В «филиале» заведения, нашли трупы с распоротыми животами, с выколотыми глазами, без языков, рук, ног, с вбитыми в грудь клиньями. Старики, мужчины, женщины и дети. Одна женщина была связана веревкой со своей дочкой, девочкой лет восьми. Найден крест, на котором распяли поручика Сорокина, а в небольшой боковой комнате – что то вроде зубоврачебного кресла, с остатками ремней для привязывания к нему жертв. Весь пол и этой комнаты был залит кровью, а к окровавленному креслу прилипли остатки человеческой кожи с волосами».
Председатель комиссии по проведению в Киеве красного террора Наум Рубинштейн, чекистские «шишки» Исаак Шварц и Мартын Лацис рисовали графики зависимости казней от времен года, регулярно демонстрируя эти графики на выставках в Педагогическом музее: «Жертвы, которых мы требуем, - жертвы, устилающие путь к Светлому Царству Свободы и Правды…»
Только с апреля по август 1919 года в Киеве было зверски замучено более 10 тысяч православных «врагов свободы». Но если трагедия столицы еще поддаётся хоть какому-то учёту, то в отдалённых уголках Малороссии террор принял неконтролируемые формы. Самопровозглашённые «ревкомы», состоящие из бывших уголовников, тунеядцев-алкоголиков и всевозможных маргиналов, творили горе, упиваясь властью и безнаказанностью, под видом «борьбы с контрреволюцией» убивая всех, кто им лично не нравился, часто – с целью завладеть имуществом убитого, а то и просто для удовлетворения собственных садистских потребностей.
Происходящее сегодня в Киеве до боли напоминает начало национальной катастрофы минувшего столетия. Внешне и по сути. «Миллионный Евромайдан» – полная копия восторженных толп февраля 1917 года. И то же бессилие властей, такое же мощное влияние внешнего фактора. Очередной памятник, разбитый революционными кувалдами. Захваченные «людьми» административные здания. «Мирные протесты», быстро превращающиеся в уличный террор.
Что дальше? Толпы «революционных солдат» разбредутся по всей Украине, чтобы грабить и жечь, как уже было в начале ХХ века? Сегодняшние оппозиционные политики грозят гражданской войной, словно забыв о 10 миллионах жертв реальной Гражданской войны.
Когда рядовые «сечевики» вдохновенно резали на плечах киевских мальчишек-юнкеров лоскуты кожи в виде погон, а махновцы Екатеринославщины стреляли и вешали священников, когда в полтавской Диканьке взбунтовавшиеся селяне захватили и дотла уничтожили самый красивый в Восточной Европе загородный дворец Кочубеев, – думали ли добродии, что уже через полтора десятилетия все они заплатят за «рідну і справедливу революцію». Заплатят страшной, ветхозаветной карой Голодомора?
Простой народ опять пойдет в яму. Однако история учит, что не уберегутся и вожди. Ряды черных крестов стоят над расстрельными ямами киевского поселка Быковня. Почему не называют конкретных имен жертв НКВД УССР? Боятся признать, что там лежит цвет киевской революционной номенклатуры, лично причастной к бунту. Те самые «комиссары в пыльных шлемах», что когда-то бросали на Крещатик «народне повстання».
Как многие другие, получив свою пулю, исчез в песках Быковни первый глава украинской «Спілки письменників» И.Кулик. Вспоминал ли Израиль Юделевич перед смертью бурную революционную молодость, ревком на Подоле и партбилет 1917 года?
Знаменитый украинский театр «Березіль», славный режиссер Лесь Курбас. Первое киевское представление - «Октябрь», театральный журнал с характерным названием «Баррикады». В своей декларации объявил борьбу против рутины и косности, стремился «создать театральное искусство, созвучное новой революционной эпохе, театр политической агитации». В реальности же, лишь по полной отработал революционный паек.
- Ре-во-люція! – словно на театральных подмостках, вопят сегодня новые актеры уже новой революционной трагедии на пепле изувеченной улицы Грушевского. По всему Крещатику баррикады, колючая проволока и, наконец, вершина повстанческого духа - лагерные вышки. «Ре-во-люція» - полистав исторические хроники, нетрудно прочувствовать аналогию: неужели в страну снова идут голод, страдание, смерть...
