Faіled state, если кто забыл, — обозначение недействительного, несостоявшегося государства. Дискуссия, можно ли таковым считать Украину, состоялась в последний год президентства Виктора Ющенко.
Заканчивается год президентства Виктора Януковича, и мы вправе проанализировать, что изменилось и что начинает изменяться.
Не сказать, что изменений много и, тем более, что они необратимы.
Собственно говоря, то, что на Украине называют глупым словосочетанием «непопулярные реформы», на самом деле есть приведение страны к нормам среднего европейского государства, члена Европейского Союза, где повышают налоги и пенсионный возраст, где пытаются жить по средствам, где пресса действительно служит контролером власти, а частная собственность принципиально священна.
Власть по крайней мере демонстрирует готовность к таким изменениям. Что у нее получается?
Наверное, многое можно было делать по-другому. Обсуждать с общественностью новые Налоговый, Трудовой и Жилищный кодексы. Внедрять административную реформу, продуманную сразу и во всех деталях, сконцентрироваться на здравоохранении и перестройке работы правоохранительных органов в сторону их прямого предназначения — охраны права. Наверное... Но мы не в тех креслах, где принимают решения, и не знаем всей совокупности обстоятельств.
Лицемерие критиков того, что делается, довольно очевидно хотя бы потому, что все реформы проще проводить, когда для них есть общественная атмосфера — ожидание позитива и доверие к изменениям. И деньги, конечно. Ну, например, как это было в 2005 году, когда существовал и общественный настрой на позитив, и 24 миллиарда гривен, оставленные премьером Януковичем премьеру Тимошенко, потом частично бездарно растраченные или разворованные. Лицемеры не помнят свою преступную бездеятельность.
Сейчас нет ни времени, ни денег. Время — тот небольшой промежуток до парламентских выборов 2012 года, означающий, что некогда проводить любое общественное обсуждение, а есть когда делать изменения и вносить правки в процессе изменений. Деньги — одни долги, средства МВФ, которые брали под реформы. Реформы не делали, деньги проели, мы все должны МВФ.
Фундаментальная проблема Украины состоит в том, что ее новейшая независимость в 1991 году фактически началась с обмана. Что социалистической Украине политики пообещали «под независимость» еще больше социализма. Так и получилось, что по количеству выходных и отпускных дней мы уж точно впереди Европы всей: к социалистическим гарантиям добавились придуманные уже в независимой Украине.
Говорили ли в 1991 году политики, что значение и роль государства будут уменьшаться? Что людям надо будет брать на себя все большую ответственность за свою жизнь, а значит, и ответственность за собственные ошибки? Говорилось другое: «Москва перестанет кушать украинское сало», мы перестанем экспортировать то, что надо самим, и заживем.
Не очень любят об этом говорить, но и через 20 лет после того, как в 1991 году Украина избрала независимость, есть смысл задаваться вопросом: все ли из нас, украинцев, осознали в полной мере, что право на независимость подразумевает и ответственность за свою страну? Право ведь не бывает без ответственности.
Не очень любят об этом говорить, но все ли из нас понимают, что независимая страна — это дорого? Нет больше Москвы с ее нефтью и газом. Есть сравнительно небольшая восточноевропейская страна, которая сама строит систему управления, свою внешнеполитическую службу, армию. Свою информационную политику, что тоже дорого.
Не очень любят об этом говорить, но, конечно, большевики были популярны в Украине за счет своего «отнять и поделить». И логика революционной целесообразности — забрать землю у богатых и разделить между бедными — не встречала, скажем так, сопротивления большинства.
Говорят ли сейчас нашим людям, что расслоение граждан на более и на менее состоятельных — неизбежно? Берусь предсказать, но нынешние бунты — цветочки по сравнению с теми, которые ожидают нас при внедрении нормальной европейской практики частной собственности на землю.
Не очень любят об этом говорить, но ведь экономическая часть предложений «Свободы» Олега Тягныбока, как и остальных правых, — социализм. Голосующий за них избиратель хочет социализма, чтобы все были условно равны, но с национальным уклоном. Называется это национал-социализм.
Да, пока это по многим параметрам faіled state и таковым еще долго будет оставаться. У меня по-прежнему нет аргументов для моих европейских и китайских собеседников, которые опасаются инвестировать в Украину, так как не могут предсказать, что здесь будет через 10 лет. И не понимают, почему ни одно разоблачение прессы у нас не заканчивается реальным уголовным делом и приговором. Причем речь идет не только об откровениях нынешних оппозиционеров, но и, например, об «эпидемии гриппа», раскрученной Тимошенко. Судебная система Украины — это типичная судебная система faіled state.
И все же другого пути, кроме как делать из Украины что-то похожее на страну — члена Европейского Союза, нет. Да, теперь мы видим, как это делается «в реале»: в цейтноте, с ошибками, бунтами, пока ненасильственными, наверняка не без лоббизма и уж точно с разными интересами. Но иначе не надо было и огород городить. Например, становиться независимой страной.
Вячеслав Пиховшек, тележурналист
