По данным Киевского международного института социологии, только около 6% опрошенных относят День Конституции к числу своих любимых праздников. А, скажем, Пасху и Новый год — более 80%. День Победы, 9 Мая, считают своим любимым праздником больше 58%. Вообще традиция отмечать День Конституции как всенародный праздник вряд ли у нас приживется — последние годы эти цифры существенно не меняются.
Редакция Конституции, которая была принята ровно 15 лет назад, и к которой не слишком изящно мы вернулись в прошлом году, на самом деле никогда не была «священной коровой» ни для граждан страны, ни для ее политической элиты. И вовсе не потому, что за эти годы в текст Конституции было внесено множество изменений. И даже не потому, что сам текст Конституции изобилует декларативными «гарантиями прав граждан», которые не могут быть обеспечены по определению. Отношение в обществе к Основному закону — функция отношения граждан к любым правилам. И пока у нас для большинства людей по-прежнему нарушение правил скорее норма, чем исключение, ожидать благоговейного отношение к Конституции не приходится.
И все же тема внесения изменений в Конституцию, а также способа, коим это надлежит сделать, периодически выходит у нас на первый план политических дискуссий. Не так давно при президенте был создан совет во главе с первым президентом Леонидом Кравчуком по подготовке Конституционной ассамблеи. Эта самая ассамблея призвана то ли подготовить текст новой Конституции и передать его для принятия парламентом (как это и предусмотрено действующей Конституцией), то ли подготовить новый текст Конституции для вынесения его на утверждение всенародным референдумом без участия Верховной Рады. Пока многое, что связано с идеей создания Конституционной ассамблеи, остается неясным, думаю, в том числе и для инициаторов самой идеи. Во всяком случае, общественности пока ничего не известно о том, какими принципами будет руководствоваться экспертная группа, которая возьмет на себя ответственность за подготовку нового текста Конституции или новой редакции действующей Конституции.
Вопросы, которые в связи с этим возникают, практически не касаются гарантирования основополагающих прав и свобод граждан. За исключением, пожалуй, темы гарантирования социальных прав (главным образом — бесплатная медицина и образование). Учитывая слабость украинских левых и реальные возможности государства, заблокировать естественное намерение партий крупного капитала сильно ограничить социальные обязательства государства будет практически невозможно.
По всей видимости, нам еще предстоит дискуссия о том, какая модель государственного устройства в наибольшей степени соответствует природе украинского общества и целям его сохранения и развития. Отправной точкой в будущем споре должно, на мой взгляд, стать очевидное: модель «сильный президент + сильный парламент» себя уже достаточно скомпрометировала, чтобы всякий раз «политкорректно» на нее ориентироваться, оправдывая это пресловутой идеей «разделения властей» с обязательной ссылкой на классиков — Монтескье и Локка. Мы уже пережили негативный опыт войны сильного президента и парламента при Кучме и сильно-слабого президента и премьера при Ющенко-Тимошенко.
Никакого классического разделения властей в Европе уже давно нет (да, пожалуй, никогда и не было!). Доминирующая в Европе система — парламентская демократия, при которой победившая на парламентских выборах партия (или коалиция победивших партий) формирует правительство, то есть исполнительную власть, которая, таким образом, абсолютно зависима от парламента, то есть от представительной и законодательной власти. Более того, судебная власть также часто формируется парламентом, то есть опять же победившей политической силой. Говорить о полностью независимой судебной власти так же бессмысленно, как и об абсолютно свободных и независимых СМИ. Очевидно, что эта независимость может существовать только чисто теоретически, ведь, к примеру, для исполнения судебных решений нужны силовые структуры, подчиненные, как правило, исполнительной власти. А большинство наиболее влиятельных СМИ на Западе принадлежат частным владельцам, которые, как правило, поддерживают ту или иную политическую силу. Так что на Западе уже давно говорят не столько о «разделении властей», сколько о «сдержках и противовесах». А их организация, надеюсь, будет темой отдельной заметки.
Что, на мой взгляд, особенно важно при модернизации Конституции нашей страны, так это создать институционально такую систему, которая по возможности снимала бы остроту наиболее опасной для самого существования украинского государства проблемы раскола страны между, условно говоря, западом и востоком. Моя позиция в этом вопросе очень проста — никаких велосипедов не изобретать, а принять какой-либо из вариантов европейской (мне более других кажется подходящей немецкая) парламентской системы с избранием депутатов парламента по одному из вариантов пропорциональной системы с открытыми региональными списками. В ситуации Украины модель сильного президента по существу сводится к тому, что этого сильного президента всегда будет избирать только половина страны. В парламентской же модели коалиция победивших партий, опирающихся один раз на восток и центр, а другой раз — на запад и центр, будет формировать правительство, которое с большой вероятностью будет опираться, по меньшей мере, на 2/3 избирателей страны. Ясно, что такая конституционная модель может быть поддержана правящей партией лишь на втором сроке действующего президента. А без такой поддержки осуществить соответствующие конституционные изменения, конечно же, нереально.
