Наше экспертное сообщество убеждено в том, что гражданское общество по определению противостоит власти и на любое «да» от власти должно последовать «нет» от гражданского активиста. И чем решительнее это «нет», тем более авторитетен и популярен в своей среде этот представитель гражданского общества.
То же можно сказать и о журналистах, которые практически все без исключения считают себя экспертами. Ну, если не во всех вопросах, то по крайней мере в тех, которые касаются отношений общества и власти. Чтобы убедиться в этом, достаточно понаблюдать, с каким нескрываемым чувством превосходства бог весть как отобранные журналисты задают вопросы министрам на популярных ток-шоу. Ну, а как иначе, они ведь, едва получив корочки «работник СМИ» одного из бесчисленных вузов страны, уже считают себя четвертой властью и «цепными псами демократии».
Особенно забавно наблюдать, как меняется интонация многих наших журналистов, когда они задают вопросы видным представителям «цивилизованного мира». Куда девается их пренебрежительный тон, их не сходящая с лица высокомерная улыбочка? Как правило, они аккуратно выбирают выражения, стараются произвести хорошее впечатление, не упускают случая в своих вопросах покритиковать власть, ища сочувствия у интервьюируемого. Выглядит забавно.
Впрочем, иногда манера вести интервью с высокопоставленным чиновником ЕС или США способна вызывать и более сильные чувства. На днях в одном некогда авторитетном еженедельнике читал интервью с Томасом Мелия, заместителем помощника госсекретаря США. Высокопоставленный американский дипломат изо всех сил старался быть политкорректным, уходил от явно провокационных вопросов, что почти всегда удавалось, хотя для этого ему потребовался весь его немалый дипломатический опыт. Посудите сами, как, к примеру, ответить на вопрос (более уместный в работе психоаналитика), верит ли американский дипломат в искреннее желание украинских властей бороться с коррупцией?
Или чего стоит пассаж журналиста о том, что видные визитеры из США или ЕС приезжают к нам, встречаются с украинскими руководителями, «озвучивают какие-то месседжи», уезжают, а воз и ныне там. Почему бы, спрашивает украинский журналист из очень патриотического издания, не использовать влияние США в Международном валютном фонде? Иными словами, почему бы для давления на украинские власти не использовать шантаж: не выполните наши рекомендации — надавим на МВФ и Украина лишится так необходимого ей очередного транша кредита. Ну и как ответить на этот вопрос американскому дипломату? Может быть, так: «Интересная мысль, мы подумаем над вашим предложением»? Однако на то он и дипломат, чтобы уклониться от ответа, сделав вид, что такого вопроса вообще не было.
Уходя от ответа, Томас Мелия все же, на мой взгляд, озвучил одну весьма спорную мысль. От самой Украины, по его словам, зависит, будут ли приняты решения, в результате которых мы станем ближе к Европе и США, то есть «будем разделять общие ценности и общие интересы; а наилучшие отношения партнерства у США со странами, власть которых действует в соответствии с верховенством права, где свободные медиа и пр.». Для нас, граждан Украины, в высшей степени желательно, чтобы власть вела себя описанным выше образом, чтобы суд был независим, а пресса свободна. Иными словами, я надеюсь, мы будем двигаться в направлении общих с Западом (возможно, за небольшими исключениями) ценностей, но мне трудно себе представить, что у нас всегда будут общие интересы. Да и само утверждение о том, что у Соединенных Штатов наилучшее партнерство с теми странами, которые отвечают высоким демократическим стандартам, как минимум не всегда верно — достаточно вспомнить о наилучшем партнерстве, например, с таким союзником США на Ближнем Востоке, как Саудовская Аравия. В этом случае можно, конечно, говорить об общих интересах, но никак нельзя — об общих ценностях.
И еще об МВФ и США. Вряд ли найдется много читателей, которые сомневаются в том, что американская дипломатия, как, впрочем, и любая другая, использует все возможные рычаги влияния для достижения целей в интересах своей страны. А влияние США в МВФ, безусловно, решающее. Так что, если Украина получит очередной транш кредита, то это будет означать, что, хотя и многое в политике нынешней украинской власти не нравится администрации США, все же в ее интересах (возможно, не тактических, а стратегических) предоставить этот транш Украине. Иначе мы, вне всякого сомнения, его не получим. Но об этом, конечно, не принято говорить публично, и все «цивилизованные медийщики» это понимают.
Трудно себе представить, чтобы американский журналист, озабоченный угрозой технического дефолта своей страны, спросил, скажем, у советника нашего президента: «Не могли бы вы использовать свое влияние на украинское лобби в конгрессе США, чтобы вынудить Обаму отказаться от реформы здравоохранения?»
К сожалению, такое своеобразное представление о чувстве собственного достоинства широко распространено не только в среде украинских журналистов из патриотических изданий, но и в широких кругах «украинской общественности» вообще. Особенно у той ее части, которая не устает призывать к преодолению «комплекса меншовартости». Тут вполне уместно напомнить старую поговорку «Лекаре, исцелися сам!», которая, между прочим, использована в названии главного материала в упомянутом выпуске еженедельника.
