У советского политзаключенного Ивана Кандыбы был свой, особенный поединок с властью.
Он, юрист из Львова, осужденный на 15 лет лишения свободы, постоянно прятал рукописный текст Всеобщей декларации прав человека. А надзиратели и офицеры МВД столь же постоянно искали у Кандыбы этот текст. Иногда находили и изымали. Но Иван Алексеевич всегда имел запасные копии, прятал их в самых укромных местах, после очередного изъятия этого вполне официального для СССР текста делал все новые и новые копии. И не было ни высоким чиновникам КГБ, ни столь же высоким чиновникам МВД никакого дела до того, что сама Декларация была тогда официальным документом Организации Объединенных Наций, где Советский Союз был влиятельным и активным членом.
С тех пор я не люблю эту дату, 10 декабря — день, когда была принята ООН вышеназванная Декларация. В этот день ежегодно мы, советские политические узники, объявляли голодовку протеста. Абсолютно не замечаемую голодовку — ни Генеральным секретарем ООН господином У Таном, ни Генеральным секретарем ЦК КПСС товарищем Леонидом Брежневым. Днем позже мы получали в зоне очередной выпуск газеты «Правда», сообщавшей нам о безукоризненном соблюдении прав человека в Советском Союзе в соответствии со всеми положениями Всеобщей декларации прав человека.
С тех пор я с недоверием отношусь и к самому институту ООН, умеющему легко и просто принимать любые документы и категорически не желающему следить за их исполнением. Именно поэтому я всячески избегаю участия во всевозможных телевизионных и прочих шоу в этот день, очень напоминающий мне Международный день женщин 8 Марта.
Волею истории, непредсказуемой и мало объяснимой, моя страна стала независимым и демократическим государством. Где реально существуют у гражданина многие права, прежде немыслимые. Где все мы, пережившие брежневские лагеря политические отсиденты, проявили совершенно различное понимание всех тех прежде невозможных в СССР прав человека. Ныне покойный Иван Алексеевич Кандыба, так дороживший в неволе текстом Декларации, успел создать в последние годы своей жизни вполне недемократическую политическую партию резко правого спектра. Другие мои соузники нашли себя в сугубой политической деятельности, растворив в ней весь свой прежде заработанный антитоталитарным сопротивлением авторитет. Преждевременная смерть не позволила стать моральным авторитетом в новой стране европейцам Свитлычному, Марченко, Стусу... Вот и дожили мы все вместе до времен, когда стараниями неумных и нечестных политиков стали отторгаемыми для большинства украинцев слова «права человека», «омбудсмен», «демократия». Когда наши сограждане с откровенно криминальным прошлым (да и настоящим...) интересны журналистам в качестве нравственных и правозащитных гуру. Когда высокий чиновник, определенный нами на должность уполномоченного по правам человека, смеет навязывать нам ситуацию в тоталитарных странах в качестве образцов демократии.
Все проходит. И все приходит. И к нам, украинцам, придут иные времена. Обязательно придут. Не из Швеции, не из Новой Зеландии. Трансплантация совести и трезвости невозможна. Их необходимо вырастить в себе. И для этого вовсе необязательно ежегодно 10 декабря устраивать неосмысленные телевизионные шоу.
Семен Глузман, руководитель Ассоциации психиатров Украины
