Известный киевский художник Сергей Якутович в 58 лет стал дебютантом. Художественный руководитель Национального академического драматического театра имени Ивана Франко Богдан Ступка предложил ему работу художника-постановщика в спектакле «Урус-Шайтан», премьера которого состоялась в канун Нового года. О том, почему маститый гравер и иллюстратор решил освоить театральную сцену, как ему работалось с Владимиром Бортко над фильмом «Тарас Бульба» и за что он ценит картину Юрия Ильенко «Молитва о гетмане Мазепе», художник рассказал корреспонденту «Известий в Украине» Лилиане Фесенко.
Актрисы жаловались, что наряды им жмут
Известия: Сергей Георгиевич, получив театральный опыт, вы оценили, какое значение для спектакля имеет работа художника-постановщика?
Сергей Якутович: Да, как сказал Богдан Ступка, это был мой первый поцелуй сцены, потому что до этого я был совершенно нетеатральным человеком. Но я всегда знал, что в театре художник-постановщик — один из главных, и в этом громадное отличие от кино. Ведь на сцене есть постоянная картинка, создающая пространство. Это во-первых. Второе: у меня были опасения, как бы спектакль об атамане Сирко не превратился в низкопробную попсу, потому что «Урус-Шайтан» решен в легком жанре — типа комиксов с эстрадными номерами. Ведь когда люди рассказывают веселые вещи с серьезным видом, то это гораздо смешнее, чем когда они при этом сами смеются.
Конечно, я был очень удивлен, когда Богдан Сильвестрович пригласил меня для этой постановки, ведь я совершенно не знаю театр. Но я посмотрел несколько спектаклей и после этого приступил разработке стиля спектакля. Я ведь уже много раз возвращался к казацкой теме, и всегда у меня перед глазами стояли старинные гравюры. Именно такие образы мне хотелось воплотить в художественном оформлении фильмов «Молитва о гетмане Мазепе» и «Тарас Бульба». Я попробовал предложить это решение режиссеру Игорю Афанасьеву. И он меня поддержал. Его постановки всегда держат зал благодаря внутреннему драйву. Но я был озадачен тем, как сделать, чтобы профессиональные возможности артистов заиграли, а не скрывались за яркими этническими костюмами.
И: Чем эта работа для театра отличалась от фильма «Тарас Бульба», ведь это один исторический период?
Якутович: Действительно, истории повторяются, и даже мой внутренний конфликт с режиссером тоже имел место. Так было во всех картинах — и с Юрием Ильенко при работе над «Молитвой о гетмане Мазепе», и с «Тарасом Бульбой» Владимира Бортко. Но видимо, такая уж судьба художника — неблагодарный труд. Ведь очень многое из задуманного потом попросту пропадает. Но в театре все по-другому: работа над «Урус-Шайтаном» длилась с 1 февраля до предновогодней премьеры 26 декабря. Даже кино быстрее снимают. На съемках обычно очень сложно выдержать физический труд. А в театре — рутину: здесь все происходит очень медленно. Ведь когда я сделал все эскизы, то оказалось, что нужно самому искать материал для костюмов и все аксессуары. Так что я стал ходить в театр ежедневно, как на работу: меня постоянно кто-то ждал для согласований, советов или претензий. Актрисы жаловались, что наряды им жмут, исполнители ролей казаков не знали, как вести себя в этих костюмах. И со всеми нужно было поговорить. Для меня в моем возрасте все это было впервые, и в итоге я получил от работы огромное удовольствие. Но когда такие громадные проекты заканчиваются, кроме удовлетворения приходит и ощущение одиночества.
Мне хотелось сделать шаровары, избежав при этом «шароварщины»
И: Критики с восторгом отметили ваши холщовые наряды для героев. Насколько они соответствуют одежде времен Запорожской Сечи?
Якутович: Знаете, мне хотелось сделать шаровары, избежав при этом «шароварщины». Изображения украинцев XVII века были только на европейских гравюрах — в работах голландского художника Яна Вестерфельда и французского инженера Гийома де Боплана, ведь свои граверы у нас появились только спустя столетие. И там украинцы изображены совершенно не так, как у нас привыкли. Потому что в то время бытовали именно серые шаровары, как те, которые я сделал для спектакля. Их тогда носили все, как сегодня джинсы. Единственное, я их зафиксировал под коленом, потому что иначе они бы выдергивались из сапог. А это было бы неудобно воину, нуждавшемуся в свободе движений. Вы посмотрите: у самураев такие же шаровары! И у других народов Европы и Востока основная одежда очень похожа, ведь в мире все унифицировано. Даже сейчас: мы все разные, говорим на разных языках, но ходим в одном и том же. К тому же нет ничего красивее серого цвета! На его фоне все другие цвета выглядят выигрышно.
И: А где нашли такую ткань?
Якутович: В продаже ее нет. Это мятый натуральный лен, который пахнет медом. Мне помогла его разыскать художник по костюмам, она ездила со мной по складам. И сейчас все знакомые просят достать им отрез. А актеры сказали, что в этих штанах можно ходить даже по улице, только карманов не хватает.
И: Интересно, какие впечатления у вас остались от работы в картине Владимира Бортко «Тарас Бульба»?
Якутович: Там работал огромный коллектив, поэтому было очень трудно. Но с самого начала мы с Бортко обсудили все детали, и я не ожидал, что в процессе работы все будет так проблематично. Было снято столько сцен, которые не вошли в фильм, что это просто катастрофа! Я сначала думал, что их приберегли для телевизионной версии, но ее в итоге не стали делать. А ведь был специально построен старый Киев, потом средневековый базар. На это ушло столько сил и денег! На территории Лавры, за Экономическими воротами была выстроена декорация площадью 480 квадратных метров. Там же мы построили бурсу, для нее за ночь гонтом переложили всю крышу. Я видел все эти съемки на мониторе: как Андрей ходил по базару, и торговки кричали, а толпа веселилась. Для торговых лотков я по эскизам заказывал в пекарне булочки, чтобы, не дай Бог, не снять такие, которых тогда не было. Для правдоподобности мы также засыпали всю эту площадь землей — привезли 16 грузовиков грунта, ведь тогда не было асфальта. А утром после съемки нужно было все это убрать. А потом мы несколько раз ездили в Польшу и там почему-то снимали Украину. Я шесть раз проехал страну, чтобы найти место, которое мы засыпали снегом — в октябре огромный костел сделали заиндевевшим ото льда. Утром местные дети пошли в школу и страшно испугались (смеется). Но приехал режиссер, через пару минут окончил съемку, сказав что ему достаточно. На экране это 3 секунды! Единственное счастье — Богдан Сильвестрович в образе Тараса Бульбы, придуманном мною. Его костюм сделала по моим эскизам блестящий художник Екатерина Шапкайц. Она потом получила «Золотого орла» за костюмы к фильму. Еще там потрясающая реквизиторская работа, где все оружие выглядит по-настоящему. У Тараса Бульбы пояс с серебряными пряжками. Ювелир при работе настолько увлекся моими гравюрами, что перевел на них всю историю Бульбы.
И: В бляшках — целый комикс?
Якутович: Да, можно и так сказать. Там отображена встреча Тараса с сыновьями, другие герои. Когда заканчивалась работа над картиной, то реквизитор сказал, что по описи у нас вещей в два раза больше, чем в Запорожском музее казачества. Сабли мы ковали по-настоящему, со всем необходимым декором. Их можно рассматривать как раритеты прошлого. Если бы подобный фильм снимал Параджанов — он такие вещи очень ценил. Ильенко это тоже всегда использовал, по-своему инсталлируя. А здесь такого не произошло.
И: А как решались батальные сцены?
Якутович: Вначале Бортко хотел сделать акцент на психологии героев. Он говорил, что не хочет массовых сцен, разве что на заднем плане. Но потом он вдруг изменил свою точку зрения, особенно когда приехал постановщик трюков из Голливуда. И мы потеряли кучу времени, снимая одну битву, которую в итоге так толком и не сделали. Но три месяца просидели в окопах. Однако есть и приятные моменты. На Хортице мы построили казацкую слободу. Никто не знает, какой именно она была, но я ее нарисовал, и Бортко сказал, чтобы все было в точности по эскизу. Строители даже прогнувшуюся крышу воссоздали, специально ее для этого поломав. Когда я приехал на Хортицу 1 февраля и увидел заснеженный остров с декорациями, то обомлел от красоты. В итоге получился лучший исторический фильм, который сняли россияне.
У моей мамы есть пачка писем от Параджанова
И: На Украине собираются снимать художественный фильм о Параджанове. Вы были близко с ним знакомы. Как думаете, можно ли правдиво отобразить Параджанова в кино?
Якутович: Я про Параджанова никогда не говорю ни на юбилеях, ни на выступлениях, потому что мои впечатления очень личные. А у моей мамы есть даже пачка его писем. Она их никому не дает, отвечая: «Они только мои». Даже вдова Параджанова Светлана просила, но мама ей отказала. Просто когда знаешь близко знаменитого человека, то не все можешь рассказать. А по поводу фильма я думаю, что Сергею Иосифовичу это было бы не нужно.
И: Но нужно его зрителям.
Якутович: Знаете, такие фильмы всегда пережеваны для толпы. Как бы мы ни говорили, что Параджанов был гениальный художник, нужно рассказывать и его истории, чтобы публика знала: был такой режиссер. Про Пиросмани люди тоже знают только то, что он подарил миллион алых роз, а другое их не интересует. Я считаю, что фильм о Сергее Иосифовиче делать преждевременно. Нужно больше и чаще показывать его творчество, не занимаясь трактовкой. Пусть к нему просто привыкают. Например, поляки нам предложили развить фильм «Молитва о гетмане Мазепе» за счет событий из юности гетмана. Они предполагали показывать его, как сериал — по 25 минут в день, чтобы зритель привыкал к стилю ленты и ждал этой красоты. Но потом не сложилось...
И: Но ведь этот фильм у нас считается неудачей Юрия Ильенко.
Якутович: Да нет, зрители его нормально восприняли, просто он преждевременный. Действительно, это был последний фильм Ильенко, и он об этом знал. Поэтому его захлестывало желание многое сделать и многое сказать. А это невозможно — словно варить борщ в кружевных манжетах. А с другой стороны, ему не хватало времени, чтобы просто подумать, ведь был очень напряженный график съемок. Поэтому Ильенко оказался в состоянии творческой истерики. Но все равно то, что он сделал, потом разметут на кусочки, будут передирать его находки. Я не могу сказать, что «Молитва о гетмане Мазепе» — неудача. Главное, что Юрий Герасимович все это снял. Я до конца жизни буду ему благодарен — в 50 лет я полностью перестроился для этой работы. Многие художники-постановщики тогда уходили, и я остался один, сам рисовал сцены. Мы с группой работали за десятерых, и для меня это закончилось реанимацией, но все же это было счастье созидания.
И: Вы считаете себя продолжателем дела своего отца — знаменитого художника Георгия Якутовича?
Якутович: Да, и горжусь этим. Я сознательно при жизни отца оставался в тени, особенно на Украине. А когда отец ушел в первые дни съемок «Молитвы о гетмане Мазепе», я должен был все это суметь сделать, как он. Отец хотел проиллюстрировать «Тараса Бульбу». Он говорил мне, чтобы я занялся «Вием», но в итоге я сделал всего Гоголя — иллюстрации к его книгам и эскизы к фильмам. Также я нарисовал все портреты гоголевских героев — и Собакевича, и Коробочку, и самого Гоголя. Еще сделал выставку гравюр, посвященных творчеству писателя — и здесь, и в Париже. И я знаю, что отец был бы горд моими успехами.
Справка: Сергей Якутович родился в 1952 году в Киеве в семье народного художника Георгия Якутовича, одного из создателей фильма «Тени забытых предков». Его бабушка была личным секретарем Михаила Грушевского, а дед учился в одном классе с Михаилом Булгаковывым. Сфера профессиональных интересов Сергея Георгиевича широка — книжная и станковая графика, историческая живопись, кино. На его счету иллюстративные циклы к ста изданиям отечественной и мировой литературы и более 150 живописных полотен. Помимо этого, он художник-постановщик фильмов «Молитва за гетмана Мазепу» (режиссер Юрий Ильенко), «Еще когда мы были казаками», «Последний гетман», «Техника безопасности для телезрителя», «Потерянный Рай. Гоголь» (режиссер Ростислав Плахов-Модестов), «Тарас Бульба» (режиссер Владимир Бортко). Сергей Якутович — народный художник Украины, член-корреспондент Академии искусств Украины, лауреат Национальной премии имени Тараса Шевченко. Его произведения отмечены на многочисленных международных конкурсах искусств. Произведения мастера хранятся в музеях Украины, России, Франции, Испании, Польши, Италии, Германии.
