В Национальном театре русской драмы им. Леси Украинки празднуют 10-летие спектакля «Милый лжец», основанного на подлинной переписке Джорджа Бернарда Шоу с актрисой Стеллой Патрик Кэмпбелл. Специально для этой постановки в 2001 году из Санкт-Петербурга был приглашен Юрий Аксенов — ученик и ассистент легендарного Георгия Товстоногова, автор многих знаковых спектаклей. Корреспонденту «Известий в Украине» Елене Францевой Юрий Аксенов рассказал о многолетней дружбе с Театром русской драмы, и почему его украинской постановке довелось пережить реинкарнацию и две премьеры.
Время менять акценты
известия: Эфрос утверждал, что спектакль можно считать удачным, если к нему не хочется возвращаться. Почему вы во второй раз обратились к «Милому лжецу»?
юрий аксенов: Выходит, что если спектакль больше ставить не хочется, он идеален? Не могу согласиться с Анатолием Васильевичем. Иногда выходит вполне удачная премьера, но со временем возникают сожаления: это можно было сделать совсем не так, и эту сцену лучше решить по-другому... Каждый спектакль имеет определенное социальное звучание. Сегодня аудитория воспринимает его определенным образом, даже не подозревая, насколько тесно отдельные фрагменты пьесы связаны с происходящим вокруг нас. А лет через пять — совсем иначе. Та же постановка уже не имеет отзвука окружающей жизни просто потому, что сама жизнь изменилась. Но в то же время появляются другие ниточки-связи между происходящим на сцене и за ее пределами.
«Милого лжеца» в Санкт-Петербургском театре комедии имени Акимова я выпускал лет за десять до появления киевского, а это внушительный срок, учитывая, как стремительно в последние двадцать лет меняется жизнь вокруг нас — атмосфера, настроения, жизнеощущение. Тот спектакль был вполне успешным и пользовался любовью зрителей — настала пора менять акценты.
и: Ваша первая постановка на сцене Русской драмы в год назначения Михаила Резниковича на должность худрука — совпадение или солидарность учеников Товстоногова?
аксенов: С Михаилом Юрьевичем мы однокурсники, и были очень близки в институтские годы. После назначения на должность ему предстояло в кратчайшие сроки перестраивать репертуар. Естественно, что Михаил Юрьевич искал единомышленников, привлекал тех, кто сознательно становился под его знамя. Он всегда очень избирательно приглашал режиссеров. Но это не значит, что Резникович выискивает режиссеров по своему образу и подобию. Сейчас, например, в театре репетирует молодой Никита Гриншпун. Резникович увидел его работы, почувствовал новизну мироощущения, свежий взгляд на природу сценического действия и решил, что Русской драме, где так много молодых актеров, сейчас очень нужен такой спектакль. Это значимый пример того, что руководить театром — это не только замкнуться в кругу своих спектаклей, но обязательно привлекать все современное и новое на его сцену. Я искренне желаю удачи этому проекту.
Треть от Килти
и: В основе «Милого лжеца» — реальная переписка писателя с актрисой. Вас не смущало, что в репертуаре Русской драмы уже был похожий спектакль «Насмешливое мое счастье»?
аксенов: Нет. Я считаю, что драматургия такой формы имеет право на существование. Монтаж писем и диалогов интересен сам по себе. В таких пьесах действие стремительно, время сжато, форма уплотнена, что очень важно в наш век сверхскоростного получения и переваривания информации. Кроме «Милого лжеца», у меня был еще опыт работы с подобной пьесой: в БДТ я ставил «Кошки-мышки» — спектакль в письмах, телефонных звонках и живых сценах. Очень мобильная и интересная с моей точки зрения форма. В свое время спектакль принес немало лавров актерам и постановочной бригаде.
Что же касается «Милого лжеца», пьеса принадлежала немного к другому времени, к тому же была очень длинной, потому текст был сильно авторизирован моей рукой и сокращен — от пьесы Килти осталась треть. Но вы же не чувствуете, что где-то что-то непонятно или шито белыми нитками? Это во многом благодаря введенным в спектакль отрывкам из пьес Бернарда Шоу. Они очень хорошо работают в контрапункте, без них получился бы концерт или литературный театр. Может быть, на «Милого лжеца» я и решился только потому, что имел удачный опыт «Кошек-мышек» и отлично знал «Насмешливое мое счастье». Так что, если еще когда-нибудь представится возможность ставить пьесу в такой форме, меня это не смутит, возьмусь с удовольствием. Я знаю, что это интересно зрителю.
и: Как вы подбирали актеров, находясь за полторы тысячи километров от Киева и не имея возможности видеть их в работе?
аксенов: Когда зашел разговор о постановке этой пьесы в Театре им. Леси Украинки, сразу же вспомнил о Татьяне Назаровой. Пьеса камерная, рассчитанная на двоих, поэтому от исполнительницы Патрик Кэмпбелл зависит очень многое. А Татьяну Евгеньевну я достаточно хорошо знал, когда-то репетировал с ней спектакль «Банковские служащие ужасно темпераментные». Но это уже было знакомство в рабочем порядке. Вообще же, помню ее еще совсем молоденькой девочкой, только окончившей институт. И труппу я хорошо знал, потому что ставил здесь спектакли «Последний пылко влюбленный» и «Ревизор». А еще в 1969 году переносил на сцену Русской драмы постановку Товстоногова «Правда! Ничего кроме правды», где играло все старшее поколение. Так что для меня этот театр вовсе не чужой.
Главный герой со стороны
и: Назначая на главную роль Степана Олексенко, вы делали ставку на его популярность?
аксенов: Я очень высоко ценю Степана Степановича как актера и человека. На первой репетиции я поинтересовался: что он играет в родном театре. Оказалось — ничего, в Театре им. Ивана Франко как раз были тяжелые времена. Так что не могу сказать, что клюнул на имя. Пригласить актера из другого театра предложил Михаил Юрьевич. Я доверился ему, и ни разу об этом не пожалел. Степан Олексенко был человеком редкой красоты — высоченный, импозантный. И очень скромный, никогда не ставил своих условий, ничего для себя не требовал. Для этой роли было важно, чтобы кроме лирического начала артист владел иронией и интонациями сарказма. У Степана Степановича все это было, потому работать с ним — сплошное удовольствие.
и: Татьяне Назаровой в этом спектакле пришлось играть актрису, то есть, по сути, саму себя. Это упрощало задачу?
аксенов: Не совсем. Ведь совпадение рода занятий исполнительницы и персонажа еще ничего не решает. Одной и той же профессией владеют очень разные люди. Ее задачей было воссоздать характер Стеллы Патрик Кэмпбелл. Она могла актрисой и не стать, но по ее характеру вы чувствуете, что это очень сильная личность. Персонаж сложный, даже по письмам видно, что их автор — женщина неординарная. Так что у Назаровой были задачи не такие простые. И еще одна сложность в том, что в эпизодах из пьес Бернарда Шоу актриса должна была сыграть несколько разных ролей. Чего стоит одна только Элиза Дулиттл! В каждом отрывке Татьяне Евгеньевне нужно было сыграть роли своей коллеги Патрик Кэмпбелл так, чтобы зритель поверил, что это выдающаяся актриса.
и: После пяти лет счастливой судьбы спектакля уходит из жизни Степан Олексенко, но спектакль не снимают с репертуара. Почему?
аксенов: Вопрос, наверно, не ко мне. Это тяжкий крест худрука. Думаю, театру не хотелось терять из репертуара такую тонкую и серьезную работу Татьяны Назаровой. Тогда, в 2006 году, совпало общее желание театра и создателей спектакля продлить жизнь «Милому лжецу».
Настоящий Шоу
и: Леонид Варпаховский утверждал, что два актерских состава — это два разных спектакля. Насколько изменился «Милый лжец» с вводом Юрия Гребельника на роль Шоу?
аксенов: Олексенко и Гребельник — два разных человека в рамках одного спектакля, поэтому, действительно, получились немножко разные «Милые лжецы». На плечи нового исполнителя легла половина пьесы, не мог же он механически повторять все, что делал Олексенко: это не дано ему физиологически, да и не нужно вовсе, он ведь актер, а не пародист. Так что это был, скорее, не ввод, а восстановление и репетиции немножко другого спектакля. Ведь если актера вводят в масштабный по количеству персонажей спектакль, то вся сценическая жизнь вокруг него продолжает жить по заданной траектории, задача новенького — органично в нее влиться. Это ввод. Но когда от того, как поведет себя Гребельник, что он будет говорить, как смотреть, как ходить, зависит все — просто вводом уже не назовешь. Он должен начать все с нуля и родить полноценного Шоу.
и: В 2001 году в Русской драме вы не нашли актера подходящего на эту роль. Спустя пять лет сочли, что Гребельник подходил идеально?
аксенов: Да нет, проблемы были. И главная в том, что на тот момент Гребельник еще не достиг возраста своего персонажа (Шоу по пьесе 49 лет). Это очень его смущало, но я решил: был бы актер хороший, а возраст скорректируем в рабочем порядке. Напрямую Юрий не говорил, что ему сложно. Он человек мужественный и волевой, ему очень нездоровилось во время репетиций, и временами он сам не верил в то, что осилит роль. Я всячески старался его поддержать — не хлопал его по плечу, подбадривая, просто пытался создать такую атмосферу на репетициях, чтобы он поверил в свои силы. И Татьяна Евгеньевна очень ему помогала. Так общими усилиями мы создали несколько иного Шоу, моложавого.
и: Выпустив вторую премьеру, вы со спокойной душой уехали в Питер или, как воскресный папа, принимали участие в дальнейшей судьбе спектакля, следили, как он меняется с годами?
аксенов: Конечно, я наведывался в Киев и после выпуска — когда работал над второй редакцией «Ревизора», или приезжал по приглашению Михаила Юрьевича посмотреть новые премьеры. С Русской драмой у меня более-менее непрерывное общение. Каждый свой приезд я всегда стараюсь спланировать, чтобы увидеть какую-либо из своих постановок, и «Милого лжеца» в том числе. Я видел, как спектакль растет, потому что растет Гребельник. Мы справились с его волнением и неверием, он стал актерски набирать, становился более убедительным и вскоре стал играть легко. Он стал равноправным партнером Назаровой, и у ее Кэмпбелл тоже началась несколько иная жизнь, появились новые оттенки и повороты роли. Теперь они выглядят прекрасным дуэтом, как мне кажется, нелегкое бремя «Милого лжеца» для них — обоюдное удовольствие.
ФОТО Ирины Сомовой
