Премьера в Киевском национальном театре им. Франко: «Живой труп» … живее всех живых
В театральном творчестве Романа Мархолиа наряду с прямым посылом всегда есть подтекст и сверх-идея. Полифоничная триада – его художественная органика. Текст отзывается глубоким эхом, действие будто отражается в нескольких зеркалах. Отблески смыслов переливаются, играют, сплетаются и увлекают к целям высоким, эпическим - главным. Избранные режиссером авторы, как правило, позволяют развернуться. На этот раз для Киева Роман выбрал "Живой труп" Льва Толстого.
География постановок Мархолиа обширна, но в Киевском Национальном академическом театре им. И. Франко он ставил впервые. В свое время на постановку Романа приглашал еще великий Богдан Ступка, много лет возглавлявший франковцев. Между мэтром и севастопольским режиссером была взаимная творческая и человеческая симпатия, реализовавшаяся в других фестивальных проектах. Ступка любил Севастополь. Незабываем его голос, отраженный акустикой Балаклавских тоннелей с арией на итальянском Жермона из «Травиаты» Верди среди мерцания вод подсвеченных каналов и белокрылых парусников. Это была импровизация гениального актера, захваченного фееричностью и мистикой выстроенного Романом арт-пространства на фестивале «Балаклавская Одиссея».
Премьера Мархолиа на главной драматической сцене Украины состоялась по благословению Ступки, но уже без него. Однако театральный Киев прекрасно знает и помнит Романа Мархолиа по гастрольным спектаклям Севастопольского театра им. Луначарского еще с начала 90-ых годов. Тогда молодой режиссер угостил киевскую публику спектаклем «Лавидж или Любовный напиток». Это было из области незабываемого. По забавному совпадению название спектакля в каком-то смысле оправдалось - напиток оказался в самом деле любовным. Молодого и талантливого ученика Анатолия Эфроса полюбили и запомнили надолго.
Для драмы Толстого из труппы театра им. Франко были выбраны лучшие, самые сочные актеры. С харизмой, мощным темпераментом - оркестр солистов. Алексей Богданович, Татьяна Михина, Остап Ступка, Наталья Сумская, Олег Стальчук, Александр Заднепровский. Каждый - главное блюдо. Художник-постано
вщик Владимир Ковальчук, создал сценографию как умножающуюся визуальную перспективу - огромные окна-витражи с движущимися живыми пейзажами, отражающими драматизм внешних событий и внутренние состояния героев. Окна во внутренний мир – то черно-белый и холодный, то в финале яркий и теплый.
В спектакле три зачина, три пласта, он трехмерен как голограмма. Отдельные актеры играют по две роли, умножая параллели смыслов и резонансы идей транслируемые постановщиком. Это все та же проблема морального выбора, жертвы ради ближнего, смирения, уступки, проявления великодушия. Но ценой превышающей главную цель жизни и саму жизнь. Казалось бы парадокс! И он отражен уже в названии пьесы. "Живой труп" - оксюморон, столкновение страстей и интересов, открытый перелом чувств, пример труднейшего, невозможного выбора, попытка решить неразрешимое. И выход через личную катастрофу, через самоустранение, через смерть. Обстоятельства вынудили Федю Протасова уйти «в страну, из которой еще никто не возвращался», чтобы избавить новую семью бывшей супруги от нависшего затруднения.
Судьей героям тут выступать весьма сложно. И режиссер не судит, а сочувствует. Все участники драмы люди, в общем-то хорошие, совестливые и страдающие. Но запутавшиеся в снедающих человеческий род страстях и принесшие жертвы не на тот алтарь. Единственным мерилом и критерием в этой многосложной драме, как и в жизни в целом могут быть только христианские заповеди. И Мархолиа их вынес над действием как цитату крупным шрифтом над текущим текстом. Вывернул их изнутри драмы наружу – для тех, кто будет смотреть и слушать. И этот прием вынуждает включиться, в очередной раз задаться рядом вопросов, на которые обычно люди отвечают всю жизнь.
Поставив гения русской литературы Льва Толстого в Киеве весной 2014-го, Роман Мархолиа совершил своего рода подвиг. Сам процесс оказался не менее важен результата. История внешняя часто превосходила внутреннюю по драматизму, напряжению, надрыву. Случалось, режиссеру приходилось добираться на репетиции под свист пуль. Для того, чтобы описать величайшую трагедию, разразившуюся в эти дни в Киеве понадобился бы новый Толстой. Похоже, "Живой труп" оказался самой экстремальной постановкой в жизни Мархолиа. История его создания стала эпопеей Романа.
А спектакль народу понравился. Искусство победило идеологию. Киевская публика весьма благожелательно прореагировала на премьеру. И актеры увлечены. Ведь сразу видно, когда есть взаимный интерес, искра, задор. Франковцам по душе было работать с Мархолиа, они приняли его авторскую манеру, изысканную эстетику, вписались в траекторию заданного полета. Они рассмотрели у Романа под пиджаком зачехленные крылья и составили ему замечательную компанию.
Валентина Серикова, специально для "Известий в Украине"
