Забыть Гонгадзе
2008-08-17 17:15
Радостная весть: киевский мэр пообещал открыть памятник Георгию Гонгадзе и другим погибшим журналистам. Такую формулировку передали информагенства. Так я поняла, что у нас есть более и менее журналисты, а также — более погибшие и менее умершие.
Чем дальше день убийства Гонгадзе, тем активнее его одевают в бронзу. К его портретам возлагают цветы, его малюют эталоном украинской журналистики. Как и положено — не изучив то, что он писал. r
Вероятно, я мало читаю. Наверное, я плохо знаю буквы. Но я не видела ни одной талантливо написанной статьи Гонгадзе. Человек общительный, фактурный и яркий, он мог стать кем угодно, но только не одаренным журналистом-профессионалом. Сделать его эталоном украинской журналистики, только недавно лишившейся сопливо-слезливой киево-советской школы письма, означает загнать эту самую журналистику в тупик — четко, метко, надолго. Так Вячеслав Чорновил, газетчик по духу и по праву, сказал, какой он видит смерть: внезапной, быстрой, верной.r
Те студенты, которые с дрожью в коленях и спазмом в горле понесут букеты к монументу «Гонгадзе и другим, менее убиенным», действительно поверят, что Георгий — это наше все. О нем будут снимать фильмы и составлять книги. А также слагать панегирики и оды — как бы их не называли на новый лад. Они напрочь сотрут мысль о том, что Гонгадзе погиб не «за», а «из-за». Не за профессиональное дело, а из-за совпадения фамилии, национальности, времени и обстоятельств.r
Памятник Гонгадзе должен появиться — на кладбище, на могиле погибшего. Хоть на центральной аллее киевского Байкового, хоть на светлой поляне львовского Лычаковского. Но ставить посреди Киева монумент человеку, тело которого не похоронено — кощунственно по меньшей мере.r
Слова о том, что не бывать порядку в доме, где есть не похороненный мертвец, оправдываются так часто, что на них не обращают внимания. Мы стабильно смотрим сквозь пальцы и тренированно машем на все рукой. Мы не слышим слова матери Гонгадзе о том, что памятник Георгию ставить не нужно, а похоронить его давно пора.r
Украина, гордящаяся мирным нравом, чистым небом и отсутствием вооруженных междоусобиц, оказалась на втором месте по количеству журналистских смертей — после Ирака. Списки погибших на Украине верстают как-то вкривь и вкось, теряя тех, кто умер «при исполнении». На траурную доску на здании Национального союза журналистов не вместился луганчанин Петр Шевченко — на букву «ш» бронзы не хватило. Петр сразился с местной властью, и его нашли повешенным, стоящим на коленях в заброшенной котельной. Дело объявили суицидом, но поверить в это так же легко, как в самоубийство экс-главы МВД Юрия Кравченко. Или в случайную гибель Вячеслава Чорновола.r
Журналисткость журналиста определяется не смертью, а буквами. Напечатанными на бумаге, которая живет один день, а на второй идет в топку и с дымом взмывает вверх. Чем гуще дым, тем активнее журналисты превращаются из четвертой власти в первого слугу. Их воспринимают как персонал по распространению депутатских мыслей (если таковые обнаруживаются). Им накрывают фуршеты в дворницких, когда политики обедают в парадных залах. И дело не в том, что политики уверены, что их «П» — заглавная. Проблема в том, что журналисты глотают бутерброды с семгой, не стыдясь местности, которую им отвели для обеда, и роли, которую они выбрали для себя.r
«Одалживая» у коллег информацию со ссылкой «как сообщает пресса», она лишается себя не только имени, но и звания — власти и борца. Пока телевизионщики проводят акцию по борьбе со скрытой рекламой — «джинсой», пока они рассказывают, что не позволят разделать эфир, как тушу, его уже покроили. Как шкуру холеного хозяйского зверя.r
Выражаясь в стиле новой журналистики, известный телеведущий сказал о Гонгадзе слоганом своего канала: погиб один, за ним один плюс один, полюс один… В истории с монументом Гонгадзе страшна формулировка «и другим». Это — памятник на вырост стране, которая не помнит живых.
