Современному журналисту часто приходится выбирать между принципами морали и беспристрастным информированием общества. Возможно ли в таких случаях найти компромисс? И должен ли журналист работать с оглядкой на моральные устои общества? Ответы на эти вопросы в рамках выездного заседания пресс-клуба «Известий в Украине» в Институте журналистики Киевского национального университета им. Т.Г. Шевченко искали эксперты отечественного медиарынка.
Аморальности не учат нигде
Владимир Ризун, ректор Института журналистики Киевского национального университета им. Т.Г. Шевченко
— Вопрос моральности в журналистике архиважен для тех, кто преподает будущим журналистам. Ведь ни в одном из семидесяти двух вузов, где готовят журналистов, не задаются целью подготовить аморального специалиста. Вся система подготовки молодых журналистов нацелена на то, чтобы подготовленный специалист был умным, чтобы он был, собственно, специалистом и чтобы он был порядочным человеком. Ведь это элита общества. А если элита общества аморальна, то что это за общество? С другой стороны, студент, поступающий в вуз, не поступает учиться цинизму и аморальности. И именно здесь, при подготовке журналистов, получаются своеобразные «ножницы», конфликт. Потому что у журналиста есть гражданская позиция — нести обществу правду. Это осознанный выбор. Но чтобы говорить правду, на себя нужно взять определенную ответственность и определенные ограничения. Студент понимает, что он идет изучать то самое «решето», которым можно отсеять зерна от плевел, факты от домыслов, правду ото лжи. И на журналиста налагается целая система ограничений. Профессия требует, чтобы журналист никому не служил. Он должен быть посредником, скажем, между властью и общиной. С неким креном в сторону общины, поскольку она менее защищена. Но и общине журналист не должен служить слепо. Он должен быть между сторонами. Он, таким образом, автоматически становится как бы оппонентом власти. Не тем оппонентом, который бьет окна в горсовете, а тем, кто способен на конструктивную, умную, аргументированную дискуссию. Журналист должен помнить о том, что он посредник. Это налагает еще одно ограничение на того, кто заявил о своем выборе быть журналистом, — не быть предвзятым и заангажированным (а быть таким — это трагедия для журналиста). Журналист не должен принадлежать ни к какой политической силе, ни к одной из сторон возможного конфликта. Он должен балансировать между, наблюдать, анализировать информацию. Потому что если я посреди митинга с флагом, то я уже заангажирован, я уже не могу быть объективным, я не могу сбалансировать информацию. В душе-то каждый из нас имеет определенные наклонности, симпатии, систему ценностей, дружеские отношения, наконец, с тем же участником митинга. Но когда я стою с микрофоном, я должен обо всем этом забыть. Это очень тонкий момент, который в то же время нас очень ограничивает. И далеко не каждый это может понять. Именно поэтому в нашем обществе, переживающем напряженные политические противостояния, журналисты зачастую забывают эти принципы и оказываются по разные стороны баррикады. А стоило бы помнить, что врач-хирург, например, никогда не возьмется оперировать собственную жену или ребенка. Он эмоционально включен, он переживает, а профессионализм — это уровень рациональный, поэтому оперировать будет кто-то из его коллег. Нам, журналистам, нужно учиться в момент исполнения своих профессиональных обязанностей быть хирургами, избавляться эмоций, быть рациональными. Иначе мы всегда будем предвзяты. А если не выходит — то пусть материал делает кто-то из коллег.
«А пули летят...»
Андрей Куликов, тележурналист
— Мне в силу особенностей телеформата, в котором я работаю, часто приходится быть не между сторонами конфликта, а как будто в самой гуще схватки. Как в песне «А пули летят, пули...» И главное — научиться обеспечивать мостики от одной стороны к другой и воздерживаться от высказывания собственной позиции. Поэтому я всецело поддерживаю сказанное Владимиром Ризуном. Но я должен внести одну существенную поправку: на Украине существует целый перечень СМИ, чье существование было бы невозможным в демократической стране, — это разного рода партийные газеты, сайты партийных организаций. И люди, сознательно идущие в такие структуры, вынуждены отходить от задекларированных здесь принципов. Причем зачастую это не вопрос морального облика людей, а состояние медийного рынка в нашей стране. Стоит упомянуть в этом контексте государственные СМИ. Очень сложно себе представить человека, работающего в газете «Урядовий кур’єр» и критикующего правительство. И популярность того же «Урядового кур’єра» и «Голоса України», как, впрочем, и Первого Национального телеканала, находящегося, как известно, в государственной собственности, свидетельствует о том, что такая форма себя совершенно изжила. Глубоко тревожат заявления, вроде того, что озвучил не так давно один из руководителей НТКУ, — поскольку канал находится в государственной собственности, журналисты должны освещать работу органов власти преимущественно с положительной стороны. Это напоминает старый советский анекдот про две крупнейшие советские газеты «Правду» и «Известия», в котором говорилось: в «Правде» нет известий, а в «Известиях» нет правды. Времена изменились. В теперешних «Известиях» правда есть, а вот про газету «Правда» мы уже давно забыли.
Хотел бы также добавить, что я здесь не только как друг «Известий в Украине», но и как читатель этой газеты. Причем именно в ее бумажной форме. Продолжая тему предыдущего «круглого стола» на тему соревнования бумажных и электронных СМИ, хочу подчеркнуть, что я сторонник традиционного чтения газет. Я считаю, что это культурная традиция, и электронная книга или газета никогда не «убьет» бумажную. Сколько бы мы ни увлекались скоростью электронных версий, которые действительно хороши для размещения «горячих» новостей, всегда останутся такие жанры, как очерк, биографический очерк, комментарий, которые удобнее и естественнее читать в газете. «Известия в Украине», кстати, дают читателю практически полный спектр этих жанров. А новости сегодня и в самом деле практически бессмысленно, особенно в крупных городах, печатать в газете в силу скорости их обновления в интернет-источниках.
Что касается журналистики и моральности, то для меня этот вопрос не стоит. Журналистика должна быть моральной. Другое дело, что представлений о моральности очень уж много. Поэтому стоит вначале определиться, о чем именно мы говорим. Ингода может показаться, что рассказ о чем-либо шокирующем — это аморально. Журналистов поэтому обвиняют, мол, мы рисуем картину будней в слишком мрачных тонах. На мой взгляд, если то или иное явление или факт — правда, то морально об этом рассказать слушателям, зрителям или читателям. Но следующим уровнем моральности будет стимулирование людей к размышлениям, к собственным выводам. Морально также, на мой взгляд, не навязывать людям собственное мнение о явлении (исключение — специфические жанры, вроде авторской колонки или комментария), а оставлять его на суд аудитории. В том состоянии, в котором пребывает наш медиарынок и наши с вами коллеги, на этом рынке работающие, слишком часто возникает вопрос о том, можно ли пожертвовать моральностью ради гонорара, зарплаты, той или иной услуги и так далее. Это происходит, в частности, потому, что не защищенные ни высокой зарплатой, ни законом, ни профсоюзом журналист или журналистка на самом деле очень слабы. При условии заинтересованности собственников медиа в том, чтобы держать журналистов голодными и холодными (да еще добавьте к этому постоянное политическое давление), единственный способ защититься — это постоянное совершенствование собственного мастерства. Нужно постоянно учиться. Студентам-журналистам я бы вообще рекомендовал не работать по специальности до окончания вуза, иначе они попадают в искаженную реальность, им приходится работать не по тем правилам, которым их обучают. Лучше уж поработать где-то в других сферах, чтобы набраться жизненного опыта. В таком случае ваша «добавленная стоимость» будет выше. Журналист, получивший хорошее образование, с опытом работы в другой области — медицине, финансах, даже в раздаче листовок на улицах — имеет больше опыта, чем кто-либо из старших коллег. Ну и когда молодой журналист уже приступил к работе, он не должен останавливаться в развитии, он должен постоянно совершенствоваться, тогда на него будет сложнее давить. Тогда хозяин СМИ или редактор, захотев на вас нажать, дважды, а то и трижды подумает, стоит ли это делать. Ведь если вы профессионал и понимаете, что делаете, вас просто экономически невыгодно увольнять. Посему моральность в журналистике — это соблюдение профессиональных принципов. Это нелегко, но это возможно.
Время диктует условия
Дмитрий Комаров, специальный корреспондент газеты «Известия в Украине»
— На мой взгляд, сегодня, к сожалению, бывает невозможно совместить профессионализм и моральность. Возьмем, например, жанр интервью. Вы взяли его вполне профессионально, но вас попросили отправить его на согласование. Морально — его отправить и согласовать, но если в итоге все самое интересное будет вычеркнуто, то морально — опубликовать текст с правками, а профессионально — вооружиться диктофонной записью и опубликовать все как есть. Или другой пример. К матери, плачущей у гроба в Беслане, морально подходить с диктофоном? Нет. Но все это делают, потому что этого требует профессионализм. Или случай с заложниками на мюзикле «Норд-Ост», когда пресса сообщила о готовящемся штурме и тем самым помогла боевикам к нему подготовиться. Это было профессионально, но не морально. Кода вы спешите на интервью, и вас останавливает гаишник, наверное, морально подождать, пока он оформит протокол, но профессионалы в большинстве случаев размахивают журналистской корочкой и рассказывают, к какому депутату на интервью они спешат. Трудно совмещать эти вещи во многих ситуациях.
Андрей Куликов:
— Я прощу прощения, но не кажется ли вам, что морально будет не нарушать правил дорожного движения, и это в то же время будет профессионально, потому что встреча с гаишником не состоится. Нужно думать на шаг вперед.
Дмитрий Комаров:
— Согласен. Профессионально в этом случае будет просто раньше выехать.
У продукта есть мораль
Юрий Сторожук, гендиректор студии «Укртелефильм», старший преподаватель Могилянской школы журналистики
— Звучащая сегодня постановка вопроса является довольно странной, поскольку мы не договорились о терминах. О чем вообще идет речь? Я что-то не припомню слово «мораль» в редакционных договорах или, например, в инструкциях ВВС. Мне кажется, мы подменяем словом «профессионализм» то, что обычно называют непредвзятостью, объективностью и так далее. Что же до морали, то я бы разделял человеческую мораль, в любом случае присущую журналисту, профессиональную мораль, если она есть, и — самое интересное, о чем мы сегодня не говорили, — мораль продукта. Вопрос моральности продукта объемлет все остальные вопросы, включая моральность журналиста. Если мы говорим о неморальности продукта, можем косвенно говорить о нивелировании морали журналиста как художника. Когда есть либо редакционное, либо уставное требование, либо требование жанра или формата, то уже нельзя говорить, что журналист за чем-то прячется, — есть требования, и он обязан их выполнять. В обществе, в котором мы живем, мораль изменчива. Вас, что самое страшное, могут убедить в моральности того или иного действия, исходя из политической целесообразности в контексте интересов той или иной политической силы. И в этом случае, если вы не соглашаетесь с моральностью данного продукта, вы должны уйти, потому что это мгновенно становится вопросом вашей личной морали. И тут вы уже должны сделать выбор между своими личными убеждениями, своей моральностью и требованиями, к вам предъявляемыми, в случае, если вы продолжаете работу. И тут есть еще один интересный вопрос. Морально ли сознательно стать конформистом? Кто сказал, что это плохо, если это моя личная мораль? Возможно, в данное время это оптимальное решение, потому что мораль изменчива во времени. Был ведь в свое время «Моральный кодекс строителя коммунизма». Разве отменял кто-то описанные там достоинства человека, который должен работать, заботиться о других, разве идея всеобщего блага для определенной общности уже недействительна? Действительна. Так что же происходит? Как и почему влияют на изменение морали выборы президента либо выборы в местные органы власти? Это самое страшное, когда вы на каком-либо переломе можете увидеть, как то, что вчера было верно, сегодня уже совсем иначе. Одно дело, когда эти изменения постепенны — происходят с развитием рынка, либо с движениями философской мысли, с изменением эпох и самосознания. Тогда мораль изменяется плавно и естественным образом. А когда вы просыпаетесь после выборов и видите, что мораль резко изменилась, тут возникает вопрос, а мораль ли это. Опять же следует разграничить мораль и моральность. Моральность — это ваша реакция на ту мораль, которая вам предлагается. И если вы как журналист можете составлять повестку дня и влиять на эту мораль, то ваше воздействие неоценимо. Но можете ли вы на самом деле на это влиять? Я не идеалист и вижу, что происходит — как изменяются идеалы, как меняется мораль. Я помню времена, когда люди просто старались не иметь никакого отношения к коммунистической партии и ограничивались разговорами на кухнях. Можно назвать это пассивностью. Наверное, можно было идти куда-то, протестовать, поднимать шум, и это была бы другая мораль. Но вы знаете, что происходило с бескомпромиссными шестидесятниками. Когда я сдавал историю партии в вузе, что я должен был делать? Не приходить на экзамен? Не сдавать его или плохо сдавать? Я помню, поучил когда-то двойку за то, что не нашел люк бензобака у БТРа. Ну не хотел я знать, где у него бензобак... Так где же грань? Либо я морален во всем и морален как журналист, либо моя моральность зависит от суммы, которую я получаю в день зарплаты. И это не вопрос профессионализма, когда уважаемые руководители иных телекомпаний резко меняют взгляды на противоположные. Где грань, определяющая, морален ли человек, или он не знал о том, что морально, а что нет — кто это должен определять? Должен быть внутренний «моралеметр» или есть общие правила? А если общие правила меняются, то пойдете ли вы, куда ветер дует, или останетесь верны своим убеждениям? Это самый страшный выбор. То есть моральность определяется не отношением к тем или иным вещам, а тем, где у вас находится черта, отделяющая один выбор от другого. Нужно не просто придерживаться принципов, а уметь в живой, реальной ситуации понимать, где эта черта и перехожу я ее или нет. И если вы точно знаете, где эта черта у вас лично, тогда вы можете решать в той или иной ситуации, уходить ли из редакции или вообще менять специальность в пользу работы на складе или в больнице. Там, правда, тоже существуют вопросы морали. А если возвратиться к вещам узкопрофессиональным, то, повторюсь, нужно помнить о моральности продукта. Если вы работаете в коллективе, который производит продукт, соответствующий определенным стандартам, в том числе моральным, и это соответствует вашим убеждениям, то это вас в значительной степени защищает. Вы действуете в заранее определенных рамках. Если уж упомянуты были горячие точки, я общался с грузинскими и осетинскими журналистами незадолго до известного конфликта. Мы садились за «круглый стол» и пытались найти точки соприкосновения, но на обе стороны очень сильно влиял личный опыт. У кого-то — убитый отец, у кого-то — еще какая-то трагедия. А ведь эту часть морали тоже нужно как-то прижать в себе, если вы становитесь профессионалом. Легко сказать: «Вы профи, забудьте все, что у вас болит». Но это невозможно. Таким образом, стоит разграничивать мораль личную, профессиональную и мораль продукта. А также решать для себя, меняться ли вместе с временными изменениями морали или оставаться непреклонным.
Владимир Ризун:
— Чтобы определить моральность продукта, стоит, возможно, говорить о морали общества, которое будет потреблять этот продукт. Но тут тоже существует масса нюансов. Общество, привыкшее жить при тирании, никогда не буде потреблять нормальный информационный продукт? Тоже вопрос...
Юрий Сторожук:
— Совершенно верно, нужно говорить не только о моральности продукта, ведь журналиста вне его текстов или сюжетов, или фильмов не существует. Стоит еще помнить об обществе, которое этот продукт будет потреблять. Ради кого этот продукт производится. Хотя на общественную мораль можно постепенно своим продуктом влиять. Как в правиле: «воспитывать, развлекать, учить».
Лучшая защита — профессионализм
Роман Коляда, заместитель главного редактора газеты «Известия в Украине»
— С одной стороны, противопоставление «моральность—профессионализм» сильно сужает наш взгляд на проблему, и это, видимо, правильно, поскольку иначе мы рискуем слишком углубиться в философские дебри. С другой — ни одна ситуация выбора, встающего перед журналистом, не бывает простой и двухмерной. Это всегда клубок проблем, вопросов, взглядов с различных точек зрения, и ответить на вызов выбора можно, только имея огромный внутренний багаж собственного опыта, знаний, представлений о мире и так далее. Я поддерживаю Андрея Куликова, который говорил, что лучше бы молодому журналисту поработать до окончания вуза в какой-либо другой профессии, чтобы набраться жизненного опыта. Накопить количество услышанного, увиденного, прочитанного, чтобы иметь как можно более многомерный внутренний мир. Потому что на многомерность вызова можно ответить только внутренней многомерностью. Что же до моральности и профессионализма, а также возможных компромиссов, то осмелюсь сказать, что самые бескомпромиссные люди живут в монастырях, да и то не во всех. А если говорить о действующих журналистах, то совершенно понятно, что большинство из нас, я например, к определенным компромиссам в своей жизни приходили. Где грань, о которой говорил Юрий Сторожук? Тут я осмелюсь сослаться на Библию, где сказано, что тот, кто не знал закона, будет судим по закону совести. А страшнее судьи не существует. Как не существует и людей, у которых нет совести. Есть люди, научившиеся этот голос не слышать или избирательно игнорировать, но он звучит всегда. И если я сделал вид, что его не услышал, то я, скорее всего, вскоре попаду в ситуацию, где буду вынужден к нему прислушаться и вспомнить о чрезмерной склонности к компромиссам. После одной такой ситуации, случившейся во времена, когда никто особо не отличал журналиста от рекламиста, я не берусь за рекламу лекарств. Я заплатил за этот компромисс своим здоровьем, как бы для кого-то излишне мистично это ни звучало. Я отказался от возможных доходов как рекламист и зарабатываю как журналист и как музыкант. Тут мы касаемся вопросов защищенности журналиста. Очень легко давить на журналиста, который профессионально слаб. Но если вы знаете, что вы сильны как профессионал, что вас просто невыгодно увольнять, потому что вы пойдете работать на конкурентов по рынку, то вы этим защищены лучше всего. Дальше по шкале давления идет только угроза жизни и здоровью, и, как показывает практика, такие вещи на Украине случаются, но тут могу сказать только: не дай Бог вам в такие ситуации попадать.
