«Газпром» показал украинцам месторождения (ФОТО)
2010-09-29 13:56
В уставный фонд совместного предприятия «Газпрома» и «Нефтегаза» российский монополист готов внести газовые месторождения на полуострове Ямал. «Известия в Украине» отправились за Полярный круг, чтобы выяснить, в каких условиях добывается газ в Ямало-Ненецком автономном округе РФ.
В уставный фонд совместного предприятия «Газпрома» и «Нефтегаза» российский монополист готов внести газовые месторождения на полуострове Ямал. «Известия в Украине» отправились за Полярный круг, чтобы выяснить, в каких условиях добывается газ в Ямало-Ненецком автономном округе РФ.
Температурная осада оказалась шестью градусами тепла
Новый Уренгой, неофициальная газовая столица России, встречает нас неприветливо. В городе плюс 6, серые тучи нависают над головой. Кажется, они касаются волос, давят к земле. К перепаду температур мы готовы — необычайно холодным климатом тундры нас пугали еще перед поездкой. А вот к непривычно низкому небу приходится привыкать. «Необычайный» холод на поверку оказывается преувеличением: при температуре плюс 6 здесь значительно теплее, чем в Москве при 12° тепла. Причина — в сухом, разреженном воздухе. Из-за него даже крайне суровые зимы (а морозы здесь могут достигать минус 45—60°С) переносятся гораздо легче, чем на Большой земле — так местные называют территорию, расположенную по другую сторону Полярного круга.
— Когда здесь мороз 45°, кажется, что градусов 25—30,— говорит начальник управления по связям с общественностью «Газпром добыча Ямбург» Сергей Чернецкий. — Здесь очень красиво.
— А северное сияние бывает?
— Конечно. Постоянно. Плавает себе по небу, — отвечает Сергей. И снисходительно смотрит на наш щенячий восторг. Для местных жителей северное сияние — явление настолько привычное, как для нас дождь. Впрочем, и для них дождь не редкость. Гораздо реже здесь бывают по-настоящему жаркие солнечные дни. Например, этим летом, когда Большая земля страдала от невыносимой жары и тушила многочисленные пожары, жители Уренгоя разгуливали в футболках при 18 тепла, а в самые жаркие дни было и 22. Таких дней в этом году было целых два. «Зато работать комфортно», — смеется Сергей Чернецкий.
Тундра смотрит на гостей «глазами» озер и малых рек |
С погодой нам невероятно повезло, признают местные жители. Мы приехали в тот редкий момент, когда снег еще не выпал, а мошкара — вечный спутник здешнего короткого лета — исчезла. В результате любоваться осенью в тундре ничего не мешало. Длится она недолго — кажется, листва на хрупких низкорослых березах желтеет и опадает буквально на глазах, а заросли карликовой березы темнеют с каждым часом.
— Так здесь и весной. Едешь по тундре, а на глазах почки лопаются. Всего пару дней — и у нас уже все деревья зеленые. А еще пару дней — и появляется мошкара, — смеется сотрудница компании «Газпром добыча Ямбург» Юлия Экгардт.
Кстати, мошкара — не совсем те мошки, что тучками вьются у горящих фонарей. Это просто комарики, которые, как все в этом регионе, не отличается огромными размерами. Но размеры ничуть не влияют на их способность больно кусаться, признаются местные жители.
Новый Уренгой — город сравнительно небольшой, здесь всего 150 тысяч населения. Но развит отлично, чистый и ухоженный. Накануне нашего приезда он пышно отпраздновал 25-летие, поздравительные плакаты до сих пор напоминают жителям, что «Это мой, это твой, это наш Уренгой». Историю города несложно прочесть по домам: здесь современные разноцветные высотки нависают над ветхими одноэтажными вагончиками. Когда-то в них жили первые переселенцы, приехавшие добывать газ и покорять недружелюбную тундру. В некоторых таких домиках люди живут до сих пор. Говорят, в них не холодно даже в разгар зимы. Деревянные стены утеплены стекловатой. Да и зимы за последние 25 лет суровее не стали. Православный храм в городе — со дня его основания, сейчас строят мечеть: здесь, далеко от Большой земли, нет места религиозной и расовой нетерпимости.
Край озер и бесподобной мороженой рыбы
От Нового Уренгоя до поселка Новозаполярный, расположенного в 60 километрах к северу от Полярного круга, на Заполярном газовом месторождении, четыре часа едем на автобусе. В тундре невозможно строить города в непосредственной близости друг от друга. Найти участок хотя бы в 10 квадратных километров для городка на местности, буквально пропитанной водой и изрезанной озерами и болотами, задача не из легких. Пейзаж за окном интересен только первый час и только из-за новизны: нам, жителям Большой земли, непривычно видеть хилые березки и субтильные сосенки, гордые оттого, что они создают почти лес на бесплодной земле. Цепляюсь взглядом за крошечное белое пятно на обочине и удивленно поворачиваюсь к невозмутимому фотографу компании «Газпром добыча Ямбург».
— Да, ромашки, — кивает Александр Турбин и улыбается, — сейчас у них время цветения.
О малой родине добытчикам напоминают часы. Крайние слева повесил харьковчанин |
Заинтригованная, спешу выяснить, что еще произрастает на земле, которую я про себя уже окрестила бесплодной. Оказывается, здесь очень много грибов: белых, подберезовиков, подосиновиков, опят, маслят и груздей. Очень богат край на ягоды — бруснику, чернику и особенно голубику, которая как раз к нашему приезду начала активно поспевать. Водятся олени и медведи, а песцы в особенно холодные зимы приходят к людям, просят еду. Иногда даже живут неподалеку от поселка: все равно на них здесь никто не охотится. «Гораздо опаснее, когда приходят голодные медведи, — говорит Александр. — Несколько лет назад вышел один из леса, пришел в поселок. Пришлось пристрелить — прикармливать его нельзя ни в коем случае».
На «кустах» газовых скважин вручную работают в крайних случаях |
Особенно богата тундра рыбой — очень разной, но бесподобно вкусной. Наравне с оленьим мясом рыба составляет основу рациона ненцев — коренного населения Ямало-Ненецкого округа. Ее пекут, варят, жарят, солят и сушат. Но самое популярное рыбное блюдо в тундре — строганина. Как говорят коренные жители округа, главное — правильно заморозить рыбу правильного сорта. «Правильная» рыба — это нельма или муксун, обе пресноводные, правда, несколько разные по размеру. Нельма достигает в длину больше метра и может весить даже 40 кг. А муксун редко превосходит размеры толстолобика. А «правильно замороженная» рыба — это та, которую выловили зимой и просто положили на снег. То есть мгновенно замороженная. После этого с рыбы срезается кожа вместе с чешуей, а мясо строгают широкими тонкими пластами. Едят такую «рыбную стружку» сырой, макая в соль и черный перец, а подают, пока не оттаяла и не превратилась в банальную сырую нарезку.
Водится рыба везде — и в озерах достаточно глубоких, чтобы не промерзать зимой насквозь, и в реке Пур. Ее нам пришлось не только увидеть, но и почувствовать в буквальном смысле под ногами: понтонный мост через Пур перешли на своих двух, автобус с пассажирами не пропустили из соображений безопасности. Сказать могу только одно: было страшно.
Пейзаж напоминает то ядерную войну, то картины Васнецова
Выяснив все о живности и растительности неприветливого края, утыкаюсь в окно автобуса. И сразу же в голову приходят тягостные, унылые мысли о грядущем апокалипсисе. Давлю в зародыше начинающуюся депрессию и прикидываю, сколько заплатили бы американцы за возможность снять хоть пару кадров этого пейзажа. Сумма получается внушительная. Но и пейзаж того стоит. Бесконечная равнина, сплошь укрытая буйными кустами темно-бордового цвета. Там и сям торчат остовы погибших елей, за изломанные верхушки которых упрямо цепляются клочки серых облаков. Напоминает странное, гигантское кладбище неведомой расы, предпочитающей вместо крестов скелеты деревьев. Или мир, переживший ядерную катастрофу: тихий, пустой. Чуждый. Вот только американцам увидеть эту пронзительную картину удастся только по пропускам. Никаким другим способом попасть в святая святых компании «Газпром» им не удастся.
Пока я сосредоточенно радуюсь отсутствию американцев в этой части света, пейзаж за окном опять меняется. Теперь он напоминает картины Васнецова — трогательные пожелтевшие березки, укутанные покрасневшим плющом, склонились над излучиной реки. В невысокой траве буйно цветут ромашки, мягко колышется пушица. Это местное растение, эдакий одуванчик-переросток: мягкий белый пух на тонкой ножке. Они растут здесь целыми полянками, придавая бордовой равнине сюрреалистический облик.
Из этой комнаты в офисе «Газпрома» перекрывали газ на Украину |
Когда понимаю, что ботаник из меня никакой, и мои скудные познания в местной флоре заканчиваются способностью опознать карликовую березу, выясняю, как называются бордовые кусты. Мое и без того невысокое мнение о собственных знаниях терпит сокрушительное фиаско: оказывается, это и есть карликовая береза. А дерево, которому я легкомысленно присвоила чужое имя — обычная береза. Просто вырасти до привычных размеров дерево не может — корни не могут прорасти вглубь, где вечная мерзлота.
Кроме зарослей карликовой березы, равнину расцвечивают пока зеленые листики кустов голубики и багульника. А я под ними укрыта ягелем, который очень любят олени. Обещаю себе по возвращении ознакомиться с особенностями флоры тундры. И выгружаюсь из автобуса — мы прибыли в Новозаполярный, поселок газовиков.
В «кустах» и «елках» добывают газ
Здесь путешествие не заканчивается, а лишь прерывается: для дальнейшего продвижения, непосредственно на газовое месторождение, нужно пересесть в другой транспорт. Он менее комфортабельный. И откровенно угрожающий. Некоторое время просто рассматриваю желтую «морду» огромного автобуса. Потом понимаю суть несоответствия: привычная автобусная кабина расположена на огромных колесах, характерных для БелАЗов. Это местная гордость, вездеход специально для вахтовиков выпускает компания «Урал». Такой автобус легко преодолевает любые снежные заносы и может двигаться по пересеченной местности, в которую зимой превращается вполне цивилизованная асфальтированная дорога. Кресла в автобусе оборудованы ремнями безопасности, совсем как в самолете. Это не метод устрашения журналистов с Большой земли, а суровая необходимость: может сильно трясти на заснеженной дороге — недолго головой крышу автобуса снести.
Едем на этом гибриде российского автопрома недолго. Уже минут через пятнадцать выгружаемся у «куста» газовых скважин № 305. Мгновенно напяливаю капюшон и перчатки и очень жалею, что с собой нет уютной шубки из голодного песца: предупреждения о «холоде тундры» уже не кажутся преувеличением. Хотя температура все еще плюсовая, резкий ледяной ветер сбивает с ног. Только сейчас понимаю, почему работать в таких условиях можно только вахтовым методом. Немного согревает обычная строительная каска на голове, которую нужно обязательно носить даже на открытом пространстве.
Погода в тундре меняется на глазах – яркое солнце закрыла туча снега |
Пытаюсь отвлечься, чтобы не обращать внимания на громкий стук собственных зубов. Итак, мы прибыли к кусту газовых скважин на Новозаполярном месторождении. Разрабатывать его начали сравнительно недавно, в 90-х годах прошлого века, хотя открыто оно было еще в 1965 году. Запасы месторождения оцениваются в 3,6 трлн кубометров газа, еще 89 млн тонн — газовый конденсат. Работы на одном только этом месторождении хватит лет на 40, говорят в компании «Газпром добыча Ямбург». И смеются, услышав о сокращающихся запасах газа и грядущем дефиците топлива.
«Куст» — название весьма условное. На практике — это выстроенные в идеальную прямую линию шесть газовых скважин. Они расположены на такой же идеально ровной, зацементированной и засыпанной песком площадке, окруженной цветущей пушицей. «Кустом» это сооружение называют за сходство не с «вершками», а с «корешками»: трубы из каждой скважины уходят не перпендикулярно вниз, в газовый карман, а под определенным углом. И эта разветвленная «корневая система» охватывает площадь гораздо большую, чем кажется сразу.
Венчает скважину «елка» — еще одно условное название для сложной системы газопроводов и всевозможных датчиков, отслеживающих давление, объем и многие другие параметры добываемого газа. Эти данные передаются на пульт диспетчерского управления, благодаря чему на станции подготовки газа всегда в курсе, что происходит на скважине.
Здесь, на «кусте», газ только добывают. Очистка, абсорбирование и приведение топлива в соответствие с государственными стандартами происходит позже, на станциях подготовки газа. Единственное, что делают непосредственно на «кусте» — добавляют в добытое топливо метан. Это необходимо, если в газе есть молекулы воды — трубы, транспортирующие его на станции подготовки, проложены глубоко под землей. И в условиях вечной мерзлоты неизбежны гидратообразования — замерзание воды и последующая закупорка труб. Метан позволяет избежать пробок и доставить добытый газ на станцию в целости и сохранности.
Самую большую реку Пур приходиться переходить пешком по понтонному мосту |
Стоимость такой скважины, по словам главного геолога «Газпром добыча Ямбург» Сергея Ахмедсафина, около $2 млн. Зависит цифра и от глубины, и от условий эксплуатации. Остается только гадать, откуда наш вечно страдающий из-за отсутствия денег «Нафтогаз» возьмет $2—4 млн на бурение одной эксплуатационной скважины на Ямале. Не говоря уже о целом «кусте».
Химическая губка
После добавления метана газ по шлейфу труб направляется на станцию комплексной подготовки газа. Туда же отправляемся и мы. На станции тепло, сухо и повсюду цветут ромашки, забавно огибая металлические трубы различного диаметра. Ходить снаружи на станции работникам практически не приходится: она снабжена крытыми теплыми переходами. Да и вообще ходить приходится не особо — все цеха автоматизированы, и человек в этом хитросплетении труб и датчиков кажется архитектурным излишеством.
На станции первым делом нормализуют давление полученного из «шлейфа» топлива (в разных скважинах оно разное), а уже унифицированный газ идет в «отстойник» — коллектор сырого топлива. Отсюда его отправляют на фильтрацию: в специальном помещении его пропускают через очень мелкие «сита», которые позволяют отделить посторонние примеси и убрать из состава добавленный на «кусте» метан. Метан впоследствии очищают, регенерируют и снова отправляют на скважины.
Корреспондент «Известий в Украине» разобралась, как очистить газ |
Следует отметить, что в фильтрации нуждается, как правило, газ, добытый из скважин, только недавно введенных в эксплуатацию. Тогда в топливе могут содержаться незначительные частички пыли и металла, осевшие в трубах. А газ из скважин, работающих лет 20, фильтрации особо и не требует. Но все равно подвергается тщательной очистке, на всякий случай.
Следующий шаг — ликвидация содержащейся в топливе влаги. Здесь, на установке комплексной подготовки газа № 3, голубое топливо готовят до «точки росы» –20°С. Это значит, что до этой температуры он находится в идеальном состоянии. А если температура ниже, начинается конденсация углеводородов. Для того чтобы убрать из газа влагу, здесь используют диэтиленгликоль, или ДЭГ, как его называют работники. Он действует по принципу губки: при соприкосновении с газом абсорбирует все молекулы воды — газ остается уже в идеальном виде. А вот ДЭГ отправляется в цех регенерации. Там его «прополаскивают» — удаляют собранную влагу и молекулы газа. Очищенная вода отправляется обратно в природу, газ — на бытовые нужны станции, а ДЭГ снова готов к использованию.
В саду общежития вахтовиков можно узнать, сколько километров до малой родины |
После этого чистый и сухой газ, уже соответствующий всем стандартам, снова подается в коллектор — на этот раз сухого топлива. И по магистральным газопроводам начинает свой путь к нашим плитам и котлам. Через каждые 220 км путешествия у топлива остановка: компрессорная станция. Там в случае необходимости повышают давление, потерянное в пути.
Жилье вахтовиков — уютные комнаты, спортзал, дешевая столовая
Ознакомившись с процессом подготовки газа, отправляемся обратно, в поселок Новозаполярный. Здесь, в офисе компании «Газпром добыча Ямбург», нас подвергают, как в шутку сказал один из наших коллег-телевизионщиков, полуторачасовой пытке мясом и рыбой. После этого отправляемся осматривать жилые модули вахтовиков.
Разноцветные трехэтажные домики, в которых проживает персонал, обслуживающий скважины, радуют глаз и придают всему поселку вид туристического комплекса. Войдя в здание, попадаешь в роскошный зимний сад — сразу в холле. Здесь нашлось место для растений, которые произрастают на малых родинах работников, но не способных выжить в суровых условиях. Здесь пальмы, папоротники, всякие мелкие комнатные растения, вымахавшие до совершенно некомнатных размеров. Нашлось место и для небольшого фонтанчика, спрятанного в зарослях, и для указателя, гласящего, сколько километров до родных городов вахтовиков. В честь нашего приезда повесили табличку «Київ — 3254 км». Для сравнения: до Тюмени, официальным центром области, в которой мы находимся, 1300 км. На скважинах работают и украинцы. В одном из помещений висят часы, под каждым циферблатом названия городов. Так вот, есть здесь и Харьков. Много специалистов в период разработки месторождений приехали именно из этого украинского города. Ведь первое газовое месторождение было открыто именно в Харьковской области в 1950 году, в селе Шебелинка.
На месторождение добраться можно только на мощных авто |
Модуль вахтовиков состоит из жилых блоков и одного административного. Жилые блоки — что-то вроде семейного общежития, состоящего из отдельных двух-трехкомнатных квартир с небольшой кухней и раздельным санузлом. В каждой комнате такой квартиры проживает два-три человека. Планировка оригинальная: комнаты раздельные, выходят не в привычный коридор, а сразу на кухню. Всем необходимым, включая мебель, технику и даже занавески, жильцов обеспечивает компанией «Газпром добыча Ямбург».
— Каждый житель может, скажем, попросить установить в квартире стиральную машину, — рассказывает начальник службы по эксплуатации вахтового поселка Анатолий Есипов. — Но людей обращается немного: места в ванных маловато, а в поселке есть специально оборудованная прачечная.
Квартиры закреплены за постоянными жильцами, работающими по вахтовому методу. И когда после вахты работник уезжает из поселка, комната пустует, терпеливо дожидаясь возвращения хозяина. Идут навстречу в компании и людям, решившим создать семью: их селят в одной комнате, даже если кто-то из супругов и не является работником «Газпрома». Правда, обзавестись второй половинкой здесь не так легко: женщин работает всего 20%. Большинство из них персонал, обслуживающий поселок: парикмахеры, продавцы, уборщицы.
В административной части модуля — современный тренажерный зал, спортзал, в котором можно играть в баскетбол и волейбол, бильярдный зал. Все развлечения — и тренажеры, и спортзал — для жителей модуля предоставляются бесплатно. Есть здесь столовая, где кормят почти задаром. Например, пирожок с картошкой и грибами стоит 3,7 рублей (около 0,8 грн). Таких цен в Москве давным-давно нет. Да и в Киеве тоже. Если учесть, что в здешних магазинах цены на продукты заоблачные (ведь практически ничего не выращивают, все доставляют, причем самолетами), цены в меню искренне удивляют. Секрет прост: стоимость продуктов столовой дотирует «Газпром», то есть платит за вахтовиков большую часть реальной стоимости продуктов.
Изучив меню и попрощавшись с приветливыми администраторами жилого модуля, снова грузимся в автобус. Теперь нам предстоит четыре часа путешествия по тундре, обратно в Новый Уренгой. Пейзаж уже не кажется тоскливым, скорее, привычным. Завтра утром у нас перелет в Москву, к гигантским акациям и липам, приветливому солнцу и голубому небу. А в день нашего отлета в Новом Уренгое выпал снег — началась зима.
Работать приходить в морозы под 60 градусов |