Курьезы Эйфман покажет жизнь Лариной и Онегина в ХХI веке

20-21 апреля на сцене Национального театра оперы и балета Украины им. Т.Г.Шевченко Борис Эйфман завершит свою «трилогию» современной классики спектаклем «Онегин».

«Евгений Онегин» не единожды ставился на балетной сцене. В чем особенность вашего прочтения?

Мы попытались сделать свой философский анализ романа Пушкина, перенеся его героев в настоящее время. Юность Татьяны Лариной - это 1990-е годы, а ее замужество и жизнь "богини Северной Пальмиры" - современная Россия. Пушкин написал хрестоматию русской жизни своего времени, создал свой архетип характера русского человека и поэтический образ русской души. Мне было интересно посмотреть, как изменились за прошедшие двести лет и душа, и характер моих соотечественников.

Вы верите, что душа способна изменяться?

Душа - это Божий дар, она не меняется. Но пространство ее может трансформироваться. У человека есть способность расширять или сужать его внутри себя. Мы сплошь и рядом видим, что люди от природы щедро одарены душевными качествами, но жизнь у каждого своя: одним она дает развитие, а у других душа умирает раньше тела.

В 1980-е вы ставили "Мастера и Маргариту" по Булгакову и уже там "проговаривали" эти вещи. Вы согласны с тем, что у этого романа имеется некая негативная аура, и всех, кто с ним работает, она каким-то образом касается?

Ничего негативного я во время постановки не ощутил. Более того, это был один из самых потрясающих периодов в моей жизни - период, можно сказать, мистической любви, восторг и упоение от возможности поставить этот спектакль. Более того, этот спектакль решил мою судьбу в Советском Союзе. Я думал, что "Мастер и Маргарита" будет моим последним балетом, и потом, видимо, театр закроется. Мы показывали сумасшедший дом, где перевоспитывали инакомыслящих. Я это ставил в 1986 году - на заре перестроечных идей, а в начале 1987-го сдавал худсовету. И те же люди, которые год назад меня топтали, сказали: "Вот новое искусство новой России!". Это было как в сказке - просыпаешься в другом мире. Потом начались другие проблемы - экономические. Мы всегда были государственным театром, но практически недотируемым. Постоянная зависимость от кассы, зависимость от зрителя... Трудно остаться художником и быть при этом успешным.

Для неуспешных при жизни есть посмертная слава...

Посмертная слава - не для хореографа. Мы живем сегодняшним днем. Занавес опустился, и нас уже нет. И если занавес поднялся при пустом зале, нас тоже нет.