Иван Домбровский — председатель Конституционного Суда Украины (с сентября 2010 года в отставке). Теперь у него есть возможность рассказать о том, что происходило в апреле 2007 года, когда экс-президент Виктор Ющенко засыпал Конституционный Суд указами о роспуске парламента. О том, есть ли основания для ареста Юлии Тимошенко. О том, будут ли судить заказчиков убийства Георгия Гонгадзе.
На работу — через кафе
известия: Вспоминая политический кризис 2007 года, насколько законными были указы тогдашнего президента Виктора Ющенко о досрочном прекращении полномочий Верховной Рады?
иван домбровский: Указы президента были сомнительны. Но мы в составе суда не смогли найти достаточно сил, чтобы признать их неконституционными и заставить политиков договариваться между собой без наших решений. В тех условиях невозможно было собрать власть и обсудить, кто и каким видит выход из сложившейся ситуации. Каждый считал, что он Бога за бороду ухватил. А политикам нужно всегда помнить, что власть — не вечная, она меняется. Достаточно вспомнить хотя бы историю Китайской, Римской империй или СССР.
и: Через два дня после первого указа Ющенко вы подали в отставку с поста председателя Конституционного Суда. Но судьи отказали вам. Почему? Ведь желающих занять пост председателя было предостаточно.
домбровский: Конечно, желающих было много. Но в той ситуации никто не хотел стать председателем и взять ответственность на себя. А я за должность эту не держался, поскольку стал председателем почти случайно. Я пошел работать в Конституционный Суд, потому что в Верховном Суде мне стало сложно работать. Там изменилась система рассмотрения дел. Раньше рассматривала дела вся коллегия из 18 судей, мы коллективно выносили решения, вырабатывали правовые позиции. Потом коллегии стали работать в составе пяти судей. В итоге по аналогичным делам могли выноситься разные, иногда прямо противоположные решения. Это выглядело нелепо. А писать каждый раз отдельное мнение по делу было уже неудобно. Это получалось бы как в пословице «Иван в ногу, а рота не в ногу». Я решил сменить место работы. В ноябре 2005 года, на Съезде судей меня избрали судьей КСУ, но вступить в должность я смог лишь девять месяцев спустя. С октября 2005 года сложилась ситуация, при которой парламент не мог выбрать судей КС по своей квоте и не приводил к присяге уже назначенных по квоте президента и Съезда судей. Поэтому только в августе 2006 года я официально вступил в должность судьи КС. Вечером приехали в здание суда. В тот момент председателя Конституционного суда не было, эту функцию выполнял старший по возрасту судья. Он уже ждал меня с печатью Суда. Я говорю: «Погодите, я же не избран председателем суда». Но было лето. Все разъехались в отпуск. Мне пришлось выполнять эти обязанности как старшему по возрасту. Это затянулось до сентября 2006 года, когда меня избрали председателем суда. Но если бы мне тогда хоть сон приснился, что будет происходить в апреле 2007 года, я бы никогда не согласился.
и: Перед тем как принять решение уйти в отставку, с кем советовались?
домбровский: Я никому ничего не говорил, даже своей семье. В мае 2007 года я снова подал в отставку, после того как Виктор Ющенко уволил моих замов за нарушение присяги. Речь идет о Сюзанне Станик и Валерии Пшеничном. Никто со мной не советовался по этому вопросу. По закону, конечно, не обязаны советоваться. Но хотя бы в известность меня можно было поставить, ведь об увольнениях я узнавал из прессы. Во время возложения цветов к Могиле Неизвестного солдата 9 Мая я попросил Виктора Ющенко о встрече, чтобы объясниться. Мне пообещали, но встреча так и не состоялось. Видимо, им этого не хотелось. Чуть позже я узнал, что и третий судья Владимир Иващенко уволен, после чего я твердо решил уйти в отставку. Я не скажу, что в то время все, что происходило, было исключительно позицией Виктора Ющенко. Думаю, многое делалось по желанию секретариата президента.
и: После того, как здание Конституционного Суда окружили митингующие, а от суда ожидали быстрых решений по указам президента, вам звонили представители власти?
домбровский: По телефону давления не было, наверное, боялись конфликта. А встречи были. Ко мне приходили депутаты, представители секретариата президента. Но я же не могу отказать им в приеме, они просто высказывали свои мнения. Я не вижу в этом ничего плохого. Ведь судья может советоваться с кем угодно, пока не находится в совещательной комнате. Вмешательства в этом нет. Если газеты писали наперед, что и как решать суду, я же не могу считать это давлением. Каждый может свои предположения высказывать. Были, конечно, попытки «подсказать», это чувствовалось в интонации. Но я никого не боялся, потому что профессиональных грехов за мной не числилось.
и: В то время мир облетели телевизионные кадры с судьей Сюзанной Станик, подравшейся у забора суда с одним из депутатов. Вам действительно тогда было тяжело попасть на рабочее место?
домбровский: Мне трудно сказать, с чем было связано ее поведение. В принципе, зайти судьям в помещение можно было корректно, ведь был же живой коридор из охраны от улицы Саксаганского, и все судьи через него проходили, в том числе и я. Никто на судей не бросался, за руки, за ноги не ловил. Правда, один раз я прошел через помещение кафе, у которого был один выход во двор Конституционного Суда. На следующий день митингующие это поняли и заблокировали кафе. Так что впоследствии мне пришлось две ночи провести в помещении суда.
Обстановка, конечно, была напряженной. Да и журналисты подливали масла в огонь. По одному каналу сообщили, что меня забрали в больницу. Мои домашние испугались, звонят на мой мобильный телефон, спрашивают, что со мной. Я еле их успокоил. Только после того, как жена перезвонила на рабочий телефон и услышала мой голос, они успокоились. Семья моя, как и я, всегда была под охраной. Я с семьей тогда жил на даче в Конче-Заспе, поэтому какого-то дискомфорта не испытывал. Но рядом всегда были люди, наблюдающие за мной и моей семьей.
Третий срок Леонида Кучмы
и: Вы входили в состав судейской коллегии, которая проголосовала за отмену результатов второго тура президентских выборов в 2004 году. Как вы сегодня оцените третий тур выборов?
домбровский: Я был первым докладчиком по этому делу. Когда мне принесли дело из канцелярии, сказал, что сейчас не моя очередь получать его. Но мне ответили, что кроме меня некому его дать. Когда узнал, кому бы попало дело, понял, что этот судья действительно не разобрался бы. Мне пообещали помочь читать дело, ведь там было около 36 томов, а на рассмотрение отводилось пять дней. Я поставил условия: у нас есть 18 судей, делим эти 36 томов по два тома каждому и читаем. Мне сразу же выделили охрану. Я закрыл дверь на ключ, отключит телефон, чтобы не было давления и вмешательства. Правда, домой я ездил.
Решение судьи приняли практически единогласно, потому что варианта другого не было — были установлены факты массовой подтасовки голосования. К примеру, по одному только делу в населенном пункте, где было 550 избирателей, выдали 600 открепительных талонов. Было доказано и вмешательство в сервер Центризбиркома.
и: Вы тогда выходили на майдан, как многие другие судьи?
домбровский: Нет, я не ходил. И попросил своих родственников не ходить на майдан. Я им сказал: ваш отец и дед — судья, не компрометируйте меня. Я просил не называть мою фамилию и по телевизору.
и: Кучма тогда хотел остаться на третий президентский срок?
домбровский: Мне кажется, что он тогда переживал не за себя, а за ситуацию в государстве. Получалось, что вроде бы Кучма довел страну до такой ситуации, когда начались митинги, противостояние. Поэтому он хотел, чтобы все тихо и мирно закончилось, без кровопролития. Да и кто сказал, что он хотел идти на третий срок? Это свита его хотела, чтобы он пошел на третий срок. Кто бы мог подумать, что через несколько лет против него возбудят уголовное дело, и он будет в статусе обвиняемого?
Дела Пукача и Кучмы нужно объединить
и: Сегодня есть мнение, что дела Пукача и Кучмы нужно рассматривать вместе. Насколько это оправдано?
домбровский: Дело Пукача прошло ряд юридических процедур, и находится в суде. Дело Кучмы — на досудебном следствии. По логике вещей, дело Пукача надо бы приостановить до окончания досудебного расследования дела Кучмы и возможного объединения этих двух дел. Но Кучма может свое дело читать и пять лет, к примеру. В таком случае Пукач скажет: а чем мотивируется продолжение моего пребывания под стражей? Поэтому с точки зрения логики так рассматривать дела не стоит. Конечно, наилучший вариант, когда дело одно.
и: Что меняет тот факт, что убийство Георгия Гонгадзе переквалифицировали с заказного на убийство по сговору группы лиц?
домбровский: Для Пукача ничего не меняет. А для заказчиков ситуация меняется. Хотя я не понимаю такой мотивации: раз нет материального вознаграждения, значит, не было заказа на убийство. Но поскольку дело в суде, я больше не хочу его комментировать.
и: Продолжая череду громких дел, стоит поговорить и о Юлии Тимошенко. Как думаете, ее могут арестовать?
домбровский: Насколько я понимаю, ее обвиняют в превышении служебных полномочий и нанесении материального ущерба государству с тяжкими последствиями. Напомню, у нас таким размером считается сумма от 4250 грн. То есть практически каждый человек может нанести такой ущерб. Здесь законодатель допустил ошибку. Потому что в СССР убыток — ущерб — соотносился с размером минимальной зарплаты, а в независимой Украине — с размером необлагаемого налогом минимума доходов граждан, то есть 17 грн. И человеку могут назначить от семи лет лишения свободы за такой небольшой ущерб. Хотя это тянет всего-то на административную ответственность, не более.
и: Было заявление, что «газовые» договоренности Юлии Тимошенко можно аннулировать через международные суды. Возможно ли это?
домбровский: Признать договор недействительным можно, но через суд, а не путем одностороннего аннулирования договора, как это сделало правительство Юлии Тимошенко с компанией «Венко Интернешнл ЛТД». Иначе стабильности и притока инвестиций в страну не будет.
Уход не по собственному желанию
и: В июне 2010 года, на заседании президиума Совета судей было объявлено о вашем отстранении от работы на неопределенный срок. Позже выяснилось, что вам лишь рекомендовали воздержаться от участия в заседаниях Конституционного Суда. С чем это было связано?
домбровский: Никто не отстранял от рассмотрения дел. Никто не говорил, чтобы я уходил с должности. Я взвесил все за и против и решил уйти. Ведь мне остался один год до 65 лет, после чего я все равно должен был уйти в отставку. Сейчас выдвигают аргумент, что якобы и я, и мои коллеги ушли, потому что решили урвать денег. Судье положено по закону выходное пособие. И все его получали, а на нас почему-то вопрос обострился. Я не скрываю, что мой уход связан и с этим. Ведь если бы я ушел в этом году, пособие насчитывалось бы за десять лет стажа, а я получил за 34 года работы судьей. Мне неприятно только за моих коллег, которые моложе меня, и им еще можно было работать и работать. Это Ярослава Мачужак, Анатолий Дидкивский, Вячеслав Джунь. Их шантажировали, фактически заставили написать заявление. Этот шантаж заключался в том, что на Съезд судей внесли вопрос увольнения за то, что я, Дидкивский и Мачужак нарушали присягу судьи, а Джунь незаконно избран судьей КСУ, хотя это не отвечало действительности. Если бы это было так, то нас уволили б за эти «нарушения», а не согласно нашим заявлениям. Но это только мое личное мнение, возможно, у них были другие мотивы.
и: Говорят, что у вас даже две дачи забрали?
домбровский: Я первую дачу отдал сам, потому что мне сказали, что она нужна новому председателю Конституционного Суда. Хотя его туда не поселили. Кажется, туда поселили Веру Ульянченко. За эту дачу еще был суд, оказалось, что на нее претендовал бывшей глава Черкасской областной государственной администрации и хотел забрать себе. Я не знаю, чем это дело закончилось. Потом мне дали дачу в Пуще-Водице, но затем и ее отобрали, причем оригинальным способом. Каждый год мы перезаключаем договоры аренды дач. В начале года нам выдают новые пропуска. Оказалось, что мне не выдали пропуск. А без него я не смог заехать на территорию дачного поселка и подписать договор о продлении аренды, поэтому я отказался от нее и ни с кем не спорил.
и: Чем вы занимаетесь теперь?
домбровский: Работаю главным советником в юридической фирме, в Киеве.
Беседовала Людмила Полях
