Мир Где изба у хизба?

Президент Чечни Рамзан Кадыров сделал заявление, перевернувшее украинскую политику. По его версии, ваххабизм теперь идет не из Чечни в Крым, а из Крыма в Чечню и по всему миру. О первом маршруте «Известия» писали десять лет назад. Второй решили проверить сейчас. Проверка показала: ваххабизм в Крыму ширится активно и массово, но в отличие от 90-х власти ему не противодействуют.

«Ваххабитов нам Бог послал»

Севастопольский депутат Геннадий Бассов пьет фреш по-ваххабитски, смешивая оранжевый морковный сок с красным гранатовым. Депутат повествует, что даже здесь, в городе Черноморского флота, где главное здание называется «Дом Москвы», мусульманский фактор усилился. Для начала — на набережной, где основной каскад магазинов и ресторанов принадлежит татарину Решату Меметову. А в окрестных селах с мирными названиями Андреевка и Хмельницкая ваххабиты окопались.

«Во всем виноват Ющенко. Это он взял татар в союзники, вот они и разошлись», — рассказывает Бассов. Ющенко для него — заслуженный ваххабит Украины, которой Крым достался полвека назад и с которым она до сих пор справиться не может. То, что Украина получила непростой подарок, стало видно в начале 90-х, когда Крым избрал президентом Юрия Мешкова, сделал премьером россиянина Сабурова, устроил мощные разборки между группировками «Башмаки» и «Сейлим», на киевскую власть при этом внимания не обращая. Сейчас от группировок осталось воспоминание, а спецслужбы считают историю с ваххабитами надуманной.

«Их нам Бог послал как испытание, ради укрепления веры», — рассказывает нам отец Александр из Владимирского собора Севастополя. Поначалу этот храм хотели отдать раскольникам, потом его пытались атаковать исламские радикалы. Теперь отец Александр говорит, что атак не боится, отстраивает храм и фресками покрывает. Для него главные ваххабиты — это музейщики, собирающие деньги за вход в церковь, а главный борец с ваххабизмом — мэр Москвы Юрий Лужков. Мол, так хорошо храму и всему Севастополю помогает, что «ваххабитов паствы лишает».

Делать искателям террористов тут, похоже, больше нечего, и мы двинулись в село Хмельницкое, где ваххабитов якобы мало, и все они в тельняшках.

«Меджлис — наш главный ваххабит»

Хмельницкое от Севастополя — в минутах пяти езды. Мы передвигались с час — все перекрыто из-за того, что в эти же места двинулся президент Украины Виктор Янукович. Может, тоже ваххабитов ищет? — подумали мы и потревожились здоровьем радикалов на случай, если найдет.

В отличие от многих крымских поселений, у Хмельницкого нет татарского исторического названия. Оно создавалось там, где раньше у крымцев (так правильно называют местных татар) были выгоны и сады. Потом земли разделили, привезли сюда моряков, выстроили отселенческую деревню и наполнили ее русскими и украинцами, искавшими во временных домах постоянного счастья.

Новые хаты они так и не получили, кто смог, выстроился сам, кто не смог — уехал, а освободившиеся развалюхи заселили вернувшимися из Узбекистана татарами.

Нам рассказывали, что оплот ваххабизма расположился в Хмельницком прямо возле церкви в образе татарской многодетной семьи Абдурамановых. Четверо детей, трое внуков, один зять и немалое домашнее хозяйство не мешают им призывать к джихаду и агитировать честных православных принять ислам. Так нам описали это семейство в Севастополе.

На вопрос, где у вас татары живут, хмельницкие русские ответили нам жестом — указательным. Мы двинулись к дому, по татарской традиции окруженному крепостной стеной. Ошиблись — тут обосновались новые русские. Нам нужно было левее — в обычную, почти украинскую хату.

Мать семейства Диляра встречает нас без восторга, но потом все же заводит во двор. Ваххабитский бастион сделан в евростиле — со стеклопакетами. Из особых примет — вышитая, как картина, сура Корана. «Что означает?» — интересуемся. «Да аллах ее знает, нам подарили», — отвечает. Семейство арабского не понимает. Более того, женщины здесь — натуральные блондинки. «Татары и такими бывают, нас так русские прозвали, а на самом деле мы к монголам отношения не имеем. Мы — крымцы», — объясняют Абдурамановы свою аутентичность.

По легенде, их прапрадед был градоначальником Ялты, а дед, умерший в Узбекистане, завещал перевезти его кости в Крым. Эта операция семейству еще предстоит.

Для Абдурамановых главный ваххабит — это меджлис крымско-татарского народа. Он должен был татарам земли распределять, но не всем хватило.

Исламские традиции в семье все же блюдут — хоть во время депортации было 15 минут на сборы, увезли и сохранили женский молельный платок марама, вытканный предками, расшитый загадочными узорами и расписанный арабской вязью. Первой фамилией своего рода считают Каймакан, то есть наместник хана. Хоть строй с ними тот вселенский халифат, о котором ваххабиты рассказывают.

Накормив нас татарским омлетом с перцем (он тоже вроде не болгарский, а татарский) и дав на дорогу настоящих ваххабитских помидоров, нас отправили искать террористов-исламистов на гору Ай-Петри.

Царь горы

Вскоре исполняется четыре года событию, которое активизировало на полуострове ваххабизм и разорвало и без того худой мир между татарами и славянами. По указанию тогдашнего главного милиционера Крыма, нынешнего министра МВД Анатолия Могилева, на гору Ай-Петри ночью поднялись спецназ и БТРы и снесли татарские постройки на плато. Формальной причиной стало то, что эти дома — неузаконенные. Ребра тех зданий стоят до сих пор, как зримая угроза татарам. Метрах в двухстах от этого места образовался новый город торговцев, обслуживающих шашлыком, шурпой, лагманом туристов, поднимающихся на Ай-Петри фуникулером. Среди тех, кто теперь торгует, есть очевидцы разрушительных событий. Они пятикратный намаз соблюдают и ведут «оборонительный джихад».

52-летний Амед разрушение татарского самостроя пережил, но не забыл. К нему нас отправляет некий старшой, определяющий, с кем на горе говорить можно, с кем — нельзя. «У нас тут раздавали листовки, воевать нас учили. Сегодня татар хотят выселить не только с горы, но и вообще из Крыма. Это у них не выйдет, мы домой приехали. Чем мы плохи? Мы все время ищем работу и землю, чтобы строить. Основной ваххабит — это министр МВД Анатолий Могилев. А теперь еще Янукович поставил в Крыму своего премьера. Он вообще нам репрессиями грозит».

Отчасти это правда. В интервью «Известиям» Василий Джарты заявил, что земли самозахватов татарам не отдадут. Могилева теперь поддерживает президент. То есть БТРы прошлись по мусульманским домам не в последний раз.

«Мы с русскими примирились и договорились, а с властями не можем», — говорит Амед, упоминая о своей социальной роли: он один из немногих производителей питания для школ. Хорошо бы на них сделать наклейку «Ваххабиты Крыма — детям Украины».

По соседству на горе мирным шашлычным делом занимается Рамазан — серьезный человек 29 лет от роду, уже обзаведшийся тремя детьми. Над своим домом он поднял украинский и татарский флаги. Оба — желто-голубые. «Мы тут не только ваххабиты, но и украинские националисты, только мы считаем, что Крым — часть Украины, которую России не отдадут. Первый украинский флаг у нас поднял меджлис. Наши дети учат украинский».

К вечеру развалины снесенного милицией городка стали уж совсем мемориальными, а мы двинулись вниз с горы — в сторону Симферополя. И глава меджлиса Мустафа Джемилев, и главный борец с исламистами, лидер коммунистов Крыма Леонид Грач уверяли нас, что центр ваххабизма и столица Крыма находятся в одной географической точке.

Суп по-крымски

В городах автономий нас кормили супом по-крымски, в котором все, что здесь растет, мелко порублено, перемешано и залито чем-то кипяще-бурлящим. Наверное, это самое точное воплощение того, что сейчас происходит на полуострове между татарами и славянами.

«История с ваххабизмом показательна для понимания того, как мусульмане к христианам относятся», — рассказывает нам первый вице-спикер Крыма Сергей Цеков. Он — сопредседатель «Русского единства», апологет сражений с ваххабизмом и оптимист, предполагающий, что когда-то Крым сможет войти в состав России.

На стене у Цекова — фотография, где он вручает Януковичу диплом и оба искренне смеются. Теперь Цекову не до веселья — на встречу с Януковичем его не позвали, зато президент увиделся с мусульманскими организациями и главой Бахчисарайского района Ильми Умеровым, ранее общавшимся с Басаевым и Дудаевым.

«Наш главный ваххабит — это новая власть. Она не сотрудничает с теми, кто выстрадал права крымской автономии. Лозунги Партии регионов «Защитим русский язык» только выбивают слезу. В действительности тут защищают украинский и не замечают, что линия фронта сейчас идет по нам, по русскоязычным, по нашему бизнесу. За новую власть голосовала русская часть населения, а заигрывают — с украинской и татарской. Все делают для депортированных татар, но забывают, что в войну многие из них стали проводниками для немцев. А руководит теперь исламистами нигде не зарегистрированная организация меджлис», — говорит Цеков.

Его соратник и бывший спикер Крыма Леонид Грач попросту называют нам адреса, где в Симферополе ваххабиты квартируют. Один из них — прямо напротив школы. Это организация «Альраид». На входе в нее, выстроенной в татарской традиции окнами внутрь, на стене надпись от руки: «В этот город не входи, не вернуться можешь очень».

Во дворе «Альраид» картинный бородатый татарин бросает в мишень ножички вот такого размера. Заметив нас, идет начальство искать. Офис открывается, начальства в нем нет, зато есть газеты, повествующие об открытии многочисленных мечетей, а также план работы организации. В нем — открытие женского, мужского, интернет-клуба, спортзала и библиотеки. Мечеть тут уже есть. А также — центр распространения дисков, объясняющих, почему ислам важнее всех религий. Отсюда эти материалы совершенно легально расходятся по всей Украине.

В главной мечети Симферополя к «Альраиду» относятся с прищуром — как к радикальной организации, надевшей «овечью шкуру» и начавшей сотрудничество с властями. Мечеть пережила свое личное сражение с ваххабитами и вышла победительницей. Здешний имам Мустафа оказался представителем радикальной организации «Хизбутахрир», начавшей действовать на полуострове года два назад. Хизбы опасны для властей — они им не подчиняются, потому что строят вселенский халифат. Хизбы нежелательны для Духовного управления мусульман Крыма — потому что игнорируют его и всех подчиненных ему имамов, называют их старо- и неправильно верующими.

«Наш имам Мустафа начал вести обряды по-другому, стал рассказывать о строительстве халифата, а потом признался, что он хизб. Его уволили, а мы сформировали совет имамов, который постановил, что никто из представителей наших религиозных общин не может быть членом «Хизбутахрир», — рассказывает нам молодой заместитель муфтия Айдер Исмаилов. По его словам, хизбы сначала появились в Крыму как Партия спасения ислама. Они разбиты на пятерки, не знают своих верховных руководителей. Государственной защиты от них нет — они спокойно появляются в мечетях, заходят большими группами, пытаются проводить свою политику и вносить «новый устав».

Как найти ваххабита?

Айдер уверяет нас, что пока хизбы «вносят напряженность на уровне помыслов. Вопрос в том, когда они перейдут к действию».

Хизба отличить несложно — в большинстве это мужчины до 45 лет с хорошей физической подготовкой и завидными бородами. В селах, где они компактно селятся, строят свои мечети. Местные их так и называют бородачами и к ним не подходят.

Хизбы отличимы и в мечетях — по словам имамов, позволяют себе заходить в дом Аллаха в шортах, сидеть с вытянутыми ногами, хотя это считается неприличным, сводить все разговоры к теме халифата, не признавать традиции и обычаи крымских татар. «Они переиначили молитвы об усопших и все обряды поклонения. Но главная их черта — неуважение к старшим. Они всех депортированных называют невеждами, в интернете не бывавшими и не знающими, как нужно Аллаха почитать. Когда мы слышим такие слова, то понимаем, что у человека в голове импортные арабские мысли. Этого нам не надо», — говорят в Духовном управлении мусульман Крыма.

Вооруженные этими видовыми признаками, мы отправляемся в Бахчисарай, якобы ставший эпицентром пребывания хизбов. Это — как плевок в душу меджлису. Бахчисарай — родное место для главы меджлиса Мустафы Джемилева. Там до сих пор живет и ведет свой туристический бизнес его сестра Диляра, а руководит Бахчисарайским районом ближайший соратник Джемилева Ильми Умеров. Во все времена он был руководителем сопротивления татар решениям властей, в горячую пору был в Чечне, справился с противоборствующими местными кланами.

Прямо напротив управы, где Умеров паркует свою «Шкоду», остался в целости и неприкосновенности самый крупный в Крыму Ленин. «Чего не сносите?» — интересуюсь. «А это мой рычаг давления на власти, — отвечает. — Как только они хотят принять какое-то решение против нас, я подгоняю к памятнику грузовик с веревками и предупреждаю: только троньте, я вмиг этого истукана с постамента сброшу. До сих пор это помогало».

Умеров у татар имеет стопроцентную поддержку. Когда его свергали, все местные татарские депутаты в знак протеста сложили полномочия. Так Ильми-ага вернули власть. Теперь он занят в Бахчисарае раскопками древнего татарского священного комплекса. Метрах в ста от этой территории расположилось место, где живут, собираются и работают члены  «Хизбутахрир». Они, кстати, к Умерову, совершенно не скрываясь, на приемы ходят, вопросы с бизнесом и землей решают — все же граждане Украины.

Глава местных хизбов Нариман Бекташ по совместительству — хозяин одной из лучших чайных в городе с гостиной, дастарханом и садом. Турист здесь идет нескончаемой тропой. По легенде, тут не обвешивают, не хамят и не обсчитывают. В общем, не соблюдают традиций крымского сервиса.

У входа в чайную сидит группа бородачей. У официанта спрашиваем Наримана, и бородачи начинают совещание на тему «кто такие и зачем пришли». В итоге группа сообщает: Нариман скоро будет. Он появляется минут через пятнадцать. Человек лет чуть за сорок начинает проповедовать: «Нам не подходит Крым украинский или русский. Вся земля принадлежит Аллаху, и в Крыму должны быть законы Аллаха. Мы все внешне разные и образовались из разных племен, но мы не татары, а мусульмане Крыма и должны понимать ислам правильно, не ассимилироваться и не сдаться властям».

В заведении у Наримана все сотрудники — хизбы, все, несмотря на жесткую нагрузку, соблюдают пятикратный намаз. Все идут к всемирному халифату. Эта идея в Крыму претерпела изменения. Здесь поставлена временная задача — сохранить нацию. Нариман, вернувшийся на полуостров из Таджикистана, говорит, что пророки должны терпеть гонения. Как Мухаммед, выдерживавший их 13 лет. Нариман к гонениям готов — пророк терпел и ему велел. «С нами никто не хочет делиться властью, но мы этого не боимся. От сумы и тюрьмы не зарекаемся», — русифицирует хизб свою проповедь.

«Пока нет государства халифат, мы не применяем жесткие меры. «Хизбутахрир» существует с 1953 года, и до сих пор нет доказательств ее силовых мер. К нам примыкают славяне и становятся нашими братьями по вере», — рассказывает Нариман. Он явно жалеет о том, что в отличие от Моисея-Мусы у него нет той пустыни, куда можно людей увести, перевоспитать и перековать. Ему приходится действовать в неприспособленных к халифату условиях.

С Украиной хизбам не по пути — она движется в Европу, им это не нужно. Они убедительно просят их не трогать: «Каждая наша свадьба — минимум 300 человек. Если посадят одного в тюрьму, то все 300 родственников станут в оппозицию к государству. Зачем это нужно? Зачем Украине наш геноцид, когда вон в России что с Кавказом получилось», — говорит Нариман, устраиваясь за столом поудобнее. Он рассказывает о том, как прекрасен халифат, где все платят налог 2,5 процента, а ворам отрубают руки. Он говорит, что в будущем в его государстве православным обеспечены мир и порядок. «В Бахчисарае же функционирует Свято-Успенский собор, и мы его не захватываем, ходим себе в мечеть в ханском дворце. Раньше в старой части города у нас было 30 мечетей. Все мужское население читало в них намаз. А теперь в мечетях многолюдно только во время пятничной молитвы. А в будние дни хорошо, если человек десять наберется».

И правда, в центральной мечети Симферополя на вечерний намаз пришли 13 человек, и те в большинстве здесь работают.

Нариман прощается с нами, предлагая все же подумать о том, так ли страшны хизбы, как их малюют. Мы же отправляемся в Бахчисарайскую мечеть, где имам Сабри давно и прочно устал от присутствия хизбов: «Доходят они сюда, мы их терпим, не хотим отношения портить. Хотя лучше бы их тут не было».

На входе в мечеть стоит гражданин в феске, определяющий, кому вход разрешать, кому — запрещать. Сегодня тут свадьба Рустама и Алие. Попасть на нее нам удается путем недолгих переговоров с родственниками — кстати, немногочисленными. В мечеть с молодыми пришли с десяток желающих их поздравить, а национальные костюмы взяли для них напрокат здесь же, в туристической лавке.

После свадьбы ближе к намазу в мечеть начинают сходиться бородатые люди, усаживаются на ковры не по-турецки, а вытянув ноги. Имам к ним подходит и увещевает, те отвечают резко. Из всей татарской речи по-русски произносят одно слово — несчастье. Его не любят говорить по-татарски — чтоб и вправду неприятности не навлечь. В итоге на намаз сходится шесть человек — служба службой, идея халифата перспективная, но сезон в Крыму заканчивается через месяц, надо шашлык жарить, деньги зарабатывать.

Казак-стан

В Бахчисарае хизбам организовали мощное сопротивление, которое тут тренируется каждый сезон. В заповеднике Эски-Кермен прямо под татарскими святынями российские таганрогские и украинские запорожские казаки организовали лагерь подготовки к отражению мусульманского нашествия. В ознаменование этого установили на горе огромный дубовый крест. Когда татары увидели это творение, отправили запросы в милицию и СБУ, возмущение выразили, потребовали убрать. СБУ, по словам казаков, сделало формальную отписку — снять сакральный знак технически невозможно. Так он и остался — крест на идеях халифата.

На въезд в казацкий лагерь предупреждающий знак: православное частное хозяйство. Дома тут под соломенными стрихами, вокруг ходят свиньи. Правда, не традиционные украинские, а мелкие вьетнамские — они вкуснее, а ухода требуют меньше.

Казак Сергей Юрченко живет в Запорожье и занимается православной обороной против мусульман. Одетый в десантный камуфляж еще советских времен, он седьмой год проводит вышколы для казаков. Каждая двухнедельная смена — 90 человек, обученных борьбе с исламистами.

Законы в лагере недетские — постового лет 14, пропустившего меня в охраняемую зону, наказывают ударом приклада по голове. Наносит лично отец-командир генеральный есаул Владимир Архипов.

Его лагерь — это молодые казаки-джуры, висящие на скалах, КОБР (казачий отряд быстрого реагирования), тренирующийся на равнине, а еще

ВДВшники

«Вы же понимаете, природа пустоты не терпит — если в Бахчисарае появилось ваххабитское логово, должно быть и ему противодействие», — рассказывает Сергей Юрченко.

Говорит, спецслужбы ему не помогают: «Приходили даже нас проверять, ну мы оружие аккуратно спаковали подальше. Они не ваххабитов, а нас по горам ловят».

Он уверен, что против хизбов лучшее средство — русский стиль Кадочникова. Чтобы научить ему детей, в лагерь призван специальный инструктор.

«Мы тут многое обороняли — и собор, и памятник на поле Альминского сражения. Ничего, прорвемся», — уверены устроители лагеря, живущие в Крыму, как в военном дыму.

Надень хиджаб, война идет

Легализацией хизбов называют организацию «Давет» во главе с мирным стоматологом Русланом Рамазановым. Он — тот самый приличный фасад, за которым можно выстроить что угодно. Он проводит в Симферопольских театрах собрания тысяч потенциальных приверженцев ислама. Темы находят приличные. Недавно в Украинском театре провели Исламскую женскую конференцию в поддержку хиджаба — собрали больше тысячи дам, в том числе славянских.

Казаки считают «Давет» большим злом, чем хизбов — «тех хоть боятся, а к этим идут без опаски. Управление религий пыталось их закрыть, даже в суд подало, но проиграло».

С главой «Давета» Русланом Рамазановым мы встречаемся в Симферополе, в одном из многочисленных мусульманских кафе, где официантки в хиджабах, а чужих — нет.

Лидер «Давета» — антивоплощение ваххабита: ни бороды, ни усов, даже волосы светлые. На русском говорит без акцента, но — радикальные вещи. О том, что Духовное управление мусульман зря присвоило монополию на ислам, а меджлис — на представление интересов татар. «Хизбы начинают набирать влияние. Мысли, которые несет эта группа, воспринимаются народом. В прошлом году мы изучили статистику — половина мусульман считает, что они должны быть лояльными к властям, 45 — что нужно добиваться построения халифата и переустройства Украины на исламский лад. Аудитория раскололась, качнуть ситуацию в радикальную сторону — легко. Поэтому меджлис плодит мифы. Джемилев заявляет, что хизбы вынесли ему смертный приговор. Запускаются слухи о группах террористов, которые захватывают мечети, изгоняя имамов».

На этих словах лидер «Давета» осекся и стал махать женщине в хиджабе, вместе с детьми подходящей к кафе: «Это моя семья, мы тут мороженое едим» — мирные мусульмане, порядочные граждане. Что может быть обыденнее стоматолога за семейным обедом?

Его пример — другим наука

По данным казаков, ссылающихся на тайные сводки СБУ, сейчас в Крыму 5500 хизбов (из 13 000 мусульман). За год число исламистов выросло на 1500 человек за счет православных, поменявших веру.

Глава меджлиса Джемилев рассказал нам, что главный центр ваххабитов — всего в километре от Симферополя — в селе Фонтаны. Отправляемся туда

Село разделено на две части: староверующее и нововерующее. Старые новых не любят, называют бородачами, не общаются, «салям» друг другу не говорят. Новые воспринимают старых как агрессивный планктон, мешающей идти к великой цели халифата.

«Вы к ним не ходите, — говорит картинный старик Мухаммед, выпасающий на фоне новой «ваххабитской мечети» овец и внучку. — Они чужих не принимают. Их имам Али женился на русской, Инне, она приняла ислам и теперь сидит дома. У них дочка и сын родились. Дочка вон в платке бегает, ее Дианой зовут».

В отличие от «староверской» части села, где дома новы и хороши, а мечеть явно строили по остаточному принципу, в «ваххабитской» мечеть впечатляет размерами, а дома к ней прилеплены вялые, из того, что было.

Стучимся в дом к Али, голос из-за занавески отвечает, что будет к намазу. Начинаем ждать. С темнотой к мечети начинают стягиваться бородачи. На шестом десятке устаем считать. Кто заходит прямо в мечеть, садится в пристройке на ковер и начинает беседы с «коллегами», кто тренируется поблизости на турниках.

«Как нам Али найти?» — интересуемся. «Брат, к тебе пришли. С жэнщиной», — рапортуют по телефону.

Али появляется минут через пять — бородат, накачан, подтянут. Если бы у мусульман Бога можно было изображать, наверное, нарисовали бы его таким.

Али журналистов не любит. Года два назад его сфотографировали и пропечатали как ваххабита. Али это не понравилось: «Если на то пошло, нас надо называть мухаммадитами, потому что речь идет о Мухаммаде ибн Абд-аль-Ваххабе. Вы вот все нас хизбами считаете, а мы истинно верующие. И угрозы пока никому не несем. Мы ж не трогаем ту половину села, не устраиваем акции в Симферополе. Мы работаем с «Даветом» — и что с того?» — излагает Али. В остальном его проповедь — типовое повторение того, что мы уже слышали в Бахчисарае.

В отличие от старых верующих, новые подрабатывают в большинстве строителями, а к намазу сходятся в мечеть. Таких заполненных мечетей, как в Фонтанах, мы не видели нигде в Крыму — все четко организовано, многолюдно, тренировано и слажено. Над минаретом горит зеленый огонь, а призыв к молитве слышен аж в Симферополе. Судя по активности властей, ваххабитов в Крыму не замечающих, их будущее не за горами. Крымскими. Меджлису хизбам противопоставить нечего. Его бойцы-аскеры теряют массовость и влияние. Их руководитель Февзи Кубейдинов уволен с поста замглавы «Артека». Воинов готовить теперь негде.

{1}

{2}

{3}

{4}

{5}

{6}

{7}

{8}

{9}