Мир Хорошо сидят

Тут был «истребитель» Топонарь

«Бабуля, где тюрьма?» — спрашиваю старушку, топающую по обочине с корзинкой грибов. «Прямо, сыночек. Смотри по левую сторону, не пропусти — увидишь ворота сеточкой», — очевидно, что отвечать на этот вопрос бабка привыкла. Тут на столбах даже объявления расклеивают: приглашаем на работу — контроль над осужденными. График — сутки-трое, зарплата — до 1100 гривен. Плюс месяц отпуска и выход на пенсию раньше срока. Но желающие находятся редко.

Исправительная колония № 115 расположилась на территории села Зикрачи Кагарлыкского района. Это заведение минимального уровня безопасности с облегченными условиями отбывания наказания, где сейчас находится 163 человека, а могут сидеть 250. Мотают сроки здесь те, кто совершил убийства по неосторожности. Более 90% постояльцев — за аварии, ставшие причиной смерти от одного до 77 человек. Признаться честно, после экскурсии в эту зону страшно садиться за руль. Пообщавшись с обитателями колонии, понимаешь — зарекаться от тюрьмы драйверу нельзя. А любая поездка может закончиться здесь, под Кагарлыком.

Пилоту Топонарю летать охота настолько, что и по колонии на роликах гоняет

Никаких сторожевых вышек — обычный бетонный забор, ворота дачного типа из стальной сетки, выкрашенные синей краской. За ними — аккуратная двухэтажная общага. Все это больше напоминает колхоз, а не тюрьму. Неудивительно, ведь появилась колония в 1992 году именно на базе колхоза имени Кирова. А сельским хозяйством тут занимаются причастные к смерти людей водители легковушек, маршруток, автобусов, фур, мопедов и даже БТРов. К ним же причислили и командира экипажа боевого истребителя Су-27 Владимира Топонаря — человека, управлявшего самолетом, убившем 77 зрителей на авиашоу в Скнылове летом 2002 года. Топонарь здесь негласно считается знаменитостью. Начальство колонии рассказывает о нем, но сразу добавляет — общаться с пилотом не позволим, так он просил. Говорят, трудится Владимир разнорабочим, а живет в частном доме в селе Зикрачи. С новой супругой, появившейся уже после трагических событий. Законы «облегченной» зоны разрешают примерным обитателям переселяться в Зикрачи, если там живут их родственники. Утром осужденному-селянину велено прийти на построение, отметиться у дежурного и провести день наравне с остальными заключенными. Завтракать, работать, обедать, снова работать и ужинать. А после вечерней переклички можно возвращаться в деревню. Опергруппа имеет право нагрянуть в гости и проверить, как коротает вечера зек с привилегиями. Но тюрьмой такой способ заключения назвать все равно сложно. Сегодня так «красиво сидят» только двое заключенных, один из которых — Топонарь.

Не тюрьма, а общага

Упрятан за тоненькую тюремную сетку и украинский миротворец, не сумевший справиться с управлением БТР в Югославии. Но бывают дела и «неводительские». Шефы колонии часто вспоминают абсурдный и грустный случай, за который на четыре года к ним угодил еще один «пациент». Двое друзей выпивали, один кичился: дескать, служил в Афгане — боли не боюсь. Друг афганца провел тест болевого порога собутыльника — ткнул ножом в ногу. Задел артерию. Спасти мужика не успели — умер от кровопотери.

Жил здесь и другой мужчина, спьяну отправивший на тот свет товарища. Но запомнили его потому, что в мирской жизни человек работал копателем могил на кладбище в Белой Церкви. Это, пожалуй, представитель самой необычной профессии за всю историю 115-й колонии. Тут его специальные навыки оказались ненужными — пришлось стать колхозником. А вот заключенным с полезными для коллектива умениями всегда рады. Дипломированных агронома, сварщика, ветеринара и повара вспоминают с ностальгией — полезные были для зоны люди.

Судьба - тортом

В комнате для коротких свиданий — шелест полиэтиленовых пакетов. Мама Татьяна Владимировна с папой Владимиром Анатольевичем принесли 19-летнему сынуле Денису зимнюю одежду, домашнюю еду и торт «Киевский». Родители выглядят уставшими и перепуганными. Их Денис, который из причитающихся ему 2,5 лет срока сидит здесь всего месяц, растерян. «Если сравнивать 115-ю колонию с Лукьяновским СИЗО, где сын дожидался приговора, то это рай и ад. «Там на свиданиях за нами с собаками надзирали, а тут встречают по-человечески», — причитает мать. Причиной аварии сына она называет молодецкую глупость. В апреле прошлого года Денис в компании двоих друзей, одного из которых знал с трех лет, ехал вниз по столичной улице Телиги. Шел ливень. Возле заправки, напротив Кирилловской церкви по дороге стекал плотный поток воды, в который на скорости и въехала «Таврия» с молодыми ребятами. Водитель, который хоть раз имел дело с эффектом аквапланирования, знает, насколько тот коварен. Въезжаешь, казалось бы, в самую заурядную, но большую лужу — и машина становится неуправляемой, хаотично несется куда-то в сторону, раскручивается. Судя по тому, что рассказал отец Дениса, мальчишкам действительно жутко не повезло. В воде машину раскрутило и ударило задним правым колесом о столб. Пацанов из салона выбросило на дорогу. Денис покалечился, его товарищи погибли. «Лишился и друзей, и свободы. А виноват лишь тем, что сидел за рулем и машина моя. Родители погибших парней с пониманием отнеслись — в суде написали, что претензий не имеют», — опустив голову, рассказывает Денис и сглатывает слюну. После этого ДТП он чередует лечение травмы головы с работой грузчиком в Кагарлыкской колонии. Мечтает все-таки закончить учебу в полиграфическом училище и стать верстальщиком. И не рекомендует покупать «Таврию»: дескать, это «коробка смерти» — ее пополам разорвало. Пример этого паренька подтверждает — за рулем ты всегда едешь где-то рядом со смертью и тюрьмой.

Теперь водим не машину, а телегу

Приезжать сюда на 4-часовые свидания родственники могут хоть ежедневно. На 3-дневные — раз в месяц. «Ох, и шумят они с женами на длительных встречах по ночам. Слышимость сильная, но что ж поделаешь — жизнь», — смеется замначальника колонии. Всего в 115-й восемь комнат для свиданий, рядом с которыми — большой холл с диванами и телевизором, а также кухня.

Всем осужденным выплачивают зарплату, из которой они сами рассчитываются за коммунальные услуги, пищу и делают какие-то крохотные перечисления семьям погибших. «Свободных» денег на руках остается порядка 150 гривен в месяц. Их можно потратить на сигареты и сладости в тюремном киоске либо оформить разрешение и, в компании с конвоиром, прогуляться в сельский магазин. Лимита денежных сумм, передаваемых родственниками осужденному, нет.

Молодые водители читают редко, но детективы

Идем в библиотеку — комнату площадью не более 20 кв. метров. «Здесь 2220 книг. Зачитанные, в основном, детективы молодежь предпочитает. Те, кто постарше, читают Толстого и Пушкина. К сожалению, большинство наших людей — не читающие. Часто после 2—3 лет отсидки приходят ко мне и гордо подмечают: мол, впервые в библиотеке. Я всегда спрашиваю: ну, и чем же ты хвастаешься?» — рассказывает библиотекарь, коренастый мужик лет 45-ти. В его внешности, манерах, рассуждениях и речи отчетливо видно благородное воспитание. Сомнения в этом исчезают, когда вижу над рабочим столом мужчины (назвать свое имя он отказался. — Прим. автора) фотографии боевых крейсеров ВМФ. Наклеена на стене и фотография самого усатого осужденного из 115-й колонии — на картинке он намного моложе, стоит в красивой военной форме на палубе. Всего «библиотекарь» прослужил на флоте 18 лет, четыре из которых — на крейсере «Москва». Жизнь перевернулась, когда военный моряк на своем BMW решил обогнать машину по встречной полосе на одной из крымских дорог. Говорит, как только начал маневр — обгоняемый ускорился. Нужно было притормаживать и возвращаться в свой ряд. Но он не успел — из-за холма, во встречном направлении, выехало такси. Два авто зацепили друг друга левыми фарами. BMW удержалось на дороге, а встречного таксиста раскрутило и ударило о пригорок. Он погиб вместе с пассажирами. «Знал бы, где упадешь — соломки бы подстелил. Теперь понимаю, что не нужно было выходить на встречную, когда машина передо мной замедлилась. Подождать бы минуту», — терзает себя мужчина. В библиотеке он работает уже год, чем вполне доволен. Во-первых, любит читать — еще во время полугодовых плаваний обожал поваляться с книжкой в каюте. А во-вторых, работать кочегаром или в поле, как было раньше, мужику тяжело. Все-таки в той самой аварии он сломал себе таз.

Ночь навеселе

Идем в столовую. На столе — отменная самодельная «селедка» из толстолобика, которого разводят в озере на территории колонии. Эту же рыбу здесь варят, жарят, парят и используют для ухи. Хлеб тоже свой, ведь каждый месяц две «колониальные» мельницы намолачивают 220 тонн муки. Еще на тюремных просторах в 1200 гектаров выращивают ячмень, просо, овес, сою, кукурузу и подсолнечник. А еще разводят коров, баранов и свиней. Продовольствия столько, что 115-я кормит не только себя, но и еще несколько украинских колоний.

Повар Богдан на своей машине убил 14-летнего мальчика

Накрывает на стол молодой повар Богдан. Машину этого парня, если верить его словам, занесло на обледенелой дороге. И прямо на 14-летнего мальчика, который в этот момент в последний раз в жизни перебегал дорогу. По дороге в столовую я пообщался с волынским мужиком, который теперь управляет не автомобилем, а тюремной лошадиной упряжкой для перевозки грузов. Он тоже внятно изложил свою версию ДТП: женщина якобы неожиданно выскочила на дорогу из-за другой машины — и прямо ему под колеса. С одной стороны, все правдоподобно: пешеходы действительно очень часто «чудят», играя со своей жизнью и свободой водителей. Но с другой стороны, в колонии не встретишь человека, который признает себя виноватым. Причина будет в чем угодно — скользкой дороге, тумане, дожде, отсутствии освещения, но только не в водителе. Это притом, что по официальной статистике, 80 % этих осужденных совершили ДТП «навеселе». Большинство — ночью.

Летать охота

Осматриваем коровники и свинарники. Рядом проходит мужчина с большой авоськой в руках. Черты его лица, просматривающиеся из под капюшона зимней куртки, кажутся мне похожими на Топонаря. Уточняю у ребят, работающих на ферме — говорят, просто пастух. «Пастух так пастух», — соглашаюсь я и решаю, что ошибся.

115-я колония больше напоминает колхоз

Минут через 15 возвращаемся по дороге к главному корпусу 115-й колонии. Справа — ангары, слева — деревья и виднеющийся закат. Красиво. А тут еще навстречу едет тот самый «пастух» — на роликах, с полосатой сумкой наперевес. Останавливаюсь запечатлеть такой момент. Вокруг только и твердят, как тяжко в наших тюрьмах, а здесь — демократия в виде рассекающих по колонии на роликах зеков. Роллер, проезжая мимо меня, смеется и добродушно бросает фразу: «Не снимать», — и мчит дальше. В сторону той самой деревни, где на поселении могут жить заключенные.

Уже в редакции, рассматривая эти снимки, мы с коллегами убедились, что роллер — тот самый Владимир Топонарь, который 27 июля 2002 года находился за штурвалом Су-27, рухнувшего на зрителей авиашоу. К этой версии я склонялся еще на месте съемки. Во-первых, — похож, а во-вторых, — вряд ли найдется другой заключенный, который обует ролики. Катание на роликах характеризует этого уже немолодого человека как незаурядного. В любом случае, это человек с нестандартным мышлением, а значит, и образом жизни. Человек, которому «летать охота». Именно таким всегда был командир Топонарь — один из лучших пилотов страны. Вернее, лучшим он был до тех пор, пока не стал соавтором трагедии, когда его самолет 77 человек убил, а десятки сделал инвалидами и отправил в психушки. Это, пожалуй, самая тяжелая катастрофа как в истории авиашоу, так и в истории нашей страны. За штурвал истребителя Владимир не сядет больше никогда. Но тяга к скорости и маневрам осталась у него и здесь, за решеткой.

Выпил – в тюрьму

В 2006 году из 115-й колонии сбежал автор нашумевшего ДТП в селе Бабынци под Киевом. Тот самый парень, работавший в налоговой инспекции, который выпил и на служебной машине въехал во двор частного дома, убив пятерых человек. В том числе — целую семью с двумя детьми. Убежать было несложно, ведь колючей проволоки вокруг промзоны нет. Осужденные работают в поле и всегда могут скрыться незамеченными в лесу. Но самое надежное ограждение — самоконтроль и стимул быстрее оказаться на полноценной свободе. «Хитрого» заключенного через две с половиной недели все равно поймали. Теперь он будет сидеть дольше, да еще и в обычной тюрьме, по сравнению с которой Кагарлыкская колония — санаторий. А вот за примерное поведение водителям часто срезают одну треть, а то и половину срока. На это надеется и Андрей из Донецка, который из девяти положенных отсидел 2,5 года. «Дураки нашли друг друга. Я выпил и сел за руль, а в то же время из кафе возвращались домой трое пьяных пешеходов. Причем растянулись по всей проезжей части. Когда я увидел их в свете фар своей «семерки» (ВАЗ 2107. — Прим. авт.), было поздно. Двоих убил насмерть, а третий двигался ближе к бордюру — его пронесло. Раньше я работал в уголовном розыске и сталкивался с такими случаями. Поэтому сразу остановился, проверил пульс и понял — трупы. Позвонил в скорую и органы», — вспоминает атлетически сложенный мужчина. В милиции Андрей тогда уже не работал — перешел в частную охранную структуру. Говорит, выпил немного и то в порядке исключения — на поминках бабушки. Не ожидал, что это административное правонарушение станет ступенькой к криминалу. Но все равно считает, что для «ДТПшников» сроки разумнее заменять серьезными финансовыми взысканиями. «Вот сижу я здесь, ни х.. не зарабатываю. А в Донецке — жена, дочка 4-летняя, дом недостроенный. Получается, сижу на их шее. Это бессмысленно: что в таких условиях я могу дать потерпевшим? Лучше бы пахал, как вол, — и семью бы кормил, и компенсацию выплачивал», — импульсивно рассуждает осужденный.

Андрей из Донецка теперь жалеет, что выпил на поминках бабушки и сел за руль

Особенно разгневанно вспоминает о том, как проводилась экспертиза. Ее задача — определить, была ли возможность избежать столкновения. Но, по словам Андрея, эксперименты с его участием проводили ночью, а с участием потерпевших — днем. В роли статистов и свидетелей выступили друзья потерпевшей стороны и следователь. Написали, что двигался Андрей вообще без тормозного пути…

В колонии Андрей печет хлеб. Родичи приезжают к нему редко — слишком далеко. В свободное время он посещает спортзал, смотрит телевизор или играет в шахматы. Еще из приятных процедур — еженедельные походы в баню. А при необходимости можно и чаще попариться. «Здесь общежитие, где все такие же, как и я, — простые люди. У нас нет понятий и кличек. Кажется, вроде уехал в ссылку или на заработки в составе бригады. По окончании вернусь домой и машину водить обязательно буду. Без руля заработки не те», — подытоживает мужчина, сидя на своей кровати в 4-местной комнате. Украсили мужики свое жилище тем, что их в него привело — автомобилями, но в виде плакатов и пластиковых моделей на полках. А кино советских времен «Берегись автомобиля» стало для кагарлыкских заключенных символичным. Особенно фраза из него: «Твой дом — тюрьма».