Не удивлюсь, если статистика суицидов, неврозов, стрессов и прочих неприятностей, связанных с состоянием психики человека, покажет резкий рост в 2011 году. Тот вал разного рода негативной информации, который обрушился на человечество в последние три месяца, способен травмировать даже вполне психологически устойчивых людей.
Первые посленовогодние новости о признаках выхода мировой экономики из небывалого по силе финансово-экономического кризиса уже 17 января сменились тревожной информацией из, казалось бы, достаточно благополучного Туниса, запустившего эффект домино североафриканской нестабильности, конца-края которой не видно. Но самые страшные новости пришли 11 марта с другого конца света.
Редчайшее по силе землетрясение и разрушительное цунами в Японии с тысячами жертв само по себе ужасает. А дополненное аварией на энергоблоках АЭС «Фукусима-1» с угрозой масштабного радиационного заражения, которую до сих пор не удается надежно локализовать, вообще способно потрясти воображение и привести миллионы людей в истероидное состояние. И только невероятное для европейского понимания чувство благородства и собственного достоинства, которое демонстрирует в эти трагические дни японский народ, внушает веру в то, что худшего удастся избежать.
Не меньшую тревогу вызывают сообщения из Ливии и других стран арабского Востока. Интервенция западной коалиции в Ливии, на мой взгляд, должна была дать понять всем сторонам процессов, происходящих на севере Африки, что западный мир не намерен пускать на самотек исход переформатирования арабского мира. Слишком сильна зависимость Запада от поставок энергоресурсов из этой части мира. При этом роль «мирового полицейского» США на этот раз, похоже, с удовольствием, уступили Европе — прежде всего Франции и Великобритании при полной поддержке всего политического класса этих стран, да и общества в целом. Никаких массовых антивоенных демонстраций, по крайней мере, пока, не наблюдается. И это понятно — судьба ливийской нефти больше волнует европейцев, чем американцев. Ведь доля Ливии в мировом рынке нефти всего 2%, а в европейском все же 10%. А для Италии поставки энергоресурсов из Ливии составляют значительную часть общего баланса.
О том, как Запад пристально опекает своих партнеров в арабском мире, можно судить по событиям в Бахрейне, где 80% бунтующего шиитского большинства при любом демократическом волеизъявлении (один человек — один голос) отстранили бы от власти суннитское меньшинство. Но это меньшинство вполне устраивает Запад, в то время как победа шиитов в Бахрейне потенциально усилила бы шиитский Иран, что, конечно, нежелательно. Поэтому Запад с одобрением отнесся к вводу в Бахрейн войск главной суннитской державы и основного партнера США в регионе — Саудовской Аравии. Регулярные и хорошо обученные войска саудитов быстро и без труда «навели порядок» и покончили с «неправильной революцией» в маленьком королевстве Бахрейн.
А вот революция в Ливии — «правильная». Поэтому она получит помощь и Каддафи власть (и, скорее всего, жизнь) потеряет. По всей видимости, нечто похожее может произойти в Сирии. Там тоже революция «правильная», а наследный президент Башар Асад — «неправильный», и оппозиция имеет шанс получить поддержку Запада.
У меня нет никаких сомнений в том, что европейская демократия — лучший способ государственного устройства. И хотя некоторые мои коллеги считают, что экспорт демократии — простое прикрытие реализации национальных интересов экспортеров, я все же считаю, что имеет место и искреннее желание европейцев помочь арабскому миру построить справедливое демократическое общество и это желание заслуживает всяческого уважения. Американцы, кажется, в этом отношении после иракского и афганского опыта настроены более скептически. Есть, на мой взгляд, только одна опасность, которая, по всей видимости, не принимается европейскими учителями демократии всерьез. Современная европейская демократия — продукт исторического развития, как минимум двухтысячелетнего, которое немыслимо без эпохи Возрождения, Просвещения, капитализма, социализма и снова капитализма, но уже «социально-рыночного», где роль христианской религии сведена к ритуалу, а настоящей религией стала религия «прав человека». Пересадка принципов современной демократии на почву, где чрезвычайно сильны религиозные традиции и люди готовы умирать за Аллаха, где не было эпохи Возрождения и Просвещения, — задача невероятной сложности, и шансы ее решить на более или менее обширных пространствах Ближнего Востока, на мой взгляд, чрезвычайно малы. Особенно если решать ее с применением «Миражей» и «Томагавков».
