Всемирно-известный певец Александр Цымбалюк 11 декабря впервые споет в Национальной опере Украины партию Бориса Годунова в одноименном спектакле Модеста Мусоргского. В перерывах между зарубежными гастролями, пролегающими между Европой и США, артист постоянно выступает на сцене родной Одесской оперы. Проект стал возможен благодаря главному режиссеру Национального оперного театра Анатолием Соловьяненко. Он предполагает, что в Киеве постоянно будут выступать известные украинские исполнители, сделавшие карьеру в мире. Александр Цымбалюк в этом смысле преуспел больше многих других. В его резюме значатся выступления в качестве приглашенного солиста в ведущих театрах планеты – Метрополитен-опера, Ла Скала, Ковент-Гардене, Берлинской и Баварской операх… Солист рассказал нам о том, с кем и где ему петь хорошо.
- Александр, вас сейчас воспринимают как европейскую звезду. А паспорт у вас какой?
- Конечно, украинский. И я этим горжусь. Особенно в аэропортах, где часто просят его показать (смеется). «Достаю из широких штанин дубликатом бесценного груза…»
- Есть уже в Европе постоянное место, где вы живете?
- Пока пел в Гамбургской опере, снимал там квартиру. Собственно, арендую ее до сих пор для хранения вещей и книг. За последние 4 года появлялся там всего несколько раз. А так в основном Италия, Франция, США, Украина. На Родину гораздо чаще стал приезжать, чему очень рад. И вот я здесь!
- Как вас принимали в Ла Скала? Говорят, там норовят иностранцев даже помидорами забросать…
- Видимо, помидоры стали очень дорогие, поэтому не удостоился такой чести (смеется). Конечно, там могут и засвистать, и закричать, и загудеть. Тамошняя публика не миндальничает. Слава, Богу, у меня такого опыта не было. Но певцы, которых постигала подобная участь, долго не могли выйти из депрессии. Даже вообще уходили со сцены. Ла Скала ведь мать оперного искусства. Там все начиналось. И публика – знающая, понимающая и помнящая времена, когда пели настоящие звезды, вошедшие в историю театра. Но вот вопрос – насколько те «мамонты» сейчас бы воспринимались публикой? Ведь критерии очень меняются со временем. Сейчас все в опере существенно поднялось, стало профессиональнее.
- А с кем из партнерш вам было легче всего петь?
- С Аней Нетребко. Она очень профессиональная, коллегиальная, прекрасно чувствует партнера. Не оттолкнет локтем и вперед не выйдет, чтобы спеть. А ведь есть и такие певицы! Для многих на сцене главное – это само презентация, и свое «я», а не образ и чувство мизансцены. Я рад, что таких эгоистов мало. Ведь успех спектакля – это не виртуозность одного исполнителя, а слаженность и сыгранность всего актерского ансамбля. Еще мне очень нравилось работать с Казимирой Стояновой. Она очень сердечная, добрая. Джоди Донато – тоже очень милая американка с потрясающим бельканто.
- Можете влюбиться в чей-то голос?
- Конечно! Ведь это отражение души и внутреннего мира. Были моменты, когда чужой голос меня пронимал до слез, и я понимал, что этот звук словно идет сверху. Не человеческое, а ангельское пение. Бывает, что чей-то голос заставляет трепетать.
- Когда вы решили полностью посвятить себя оперному пению?
- Да совсем недавно! Мама заставила. Сказала: неужели ты не можешь себя посвятить стоящему делу, а не в футбол гонять? И как-то неожиданно получилось войти в этот мир, поступить в консерваторию… Мама мне помогла найти учителей. Я закончил музыкальную школу, потом училище. Но специализировался на барабанах. А когда пришло время поступать в консерваторию, пришлось задуматься. И тогда наши родственники – профессиональные певцы, подсказали родителям прослушать мой голос. А до этого я даже не подозревал, что могу петь. И я стал готовиться в консерваторию на вокал. Оказалось, что владею басом.
- Кто вас пригласил впервые на гастроли за границу?
- В Гамбургском театре освободилось место в оперной студии. Нужны были басы и баритоны. И дирекция спросила гастролирующего в Гамбурге Паату Бурчуладзе: не знает ли он кого-то на эту вакансию. Он посоветовался со своим концертмейстером Лидией Ильиничной. И уже она предложила меня, как выпускника Одесской консерватории. Я быстро собрал документы, отослал. Из Гамбурга пришло приглашение на прослушивание. Я приехал, спел. Они остались довольны, и взяли меня на стажировку, а после её окончания предложили работать солистом оперы. Так все и началось.
- А кто способствовал дальнейшему продвижению в Италию, Испанию?
- В театре я получил хорошую школу, пел с маститыми исполнителями. Учил языки. Но пел преимущественно небольшие партии. А дальше – были победы нам конкурсах. Но они не являлись направляющими в карьере. Пару раз я ездил на прослушивание в Лондоне, но это тоже ничего не дало. Хотя полезный опыт я получил.
- Агенты у вас были?
- Конечно, без них никуда. Но в моей ситуации сработал случай. Как-то в театральном лифте я познакомился с Пласидо Доминго. Мы оказались вместе в кабинке, и я с ним поздоровался. Он тогда репетировал концерт к 40-летию своей деятельности в Гамбурге, и поднимался вверх с репетиционного зала. Посмотрел на меня внимательно и спросил: «Певец?» я ответил утвердительно. «Бас? А что поете? Где можно послушать?» И пригласил прийти с концертмейстером на прослушивание. Я ночь не спал от волнения. Концертмейстера не нашел. Пришел к Пласидо один. Тогда он мне сказал лететь вместе с ним в Валенсию и там прослушаться. Оплатил мне гостиницу, на своей машине привез в театр и сказал администрации, что хочет меня прослушать. Пришел директор, кто-то еще из местных. Я спел три арии и мне сообщили, что я приглашен петь Тимура в «Турандот». У меня на то время был агент, но он ничего не сделал, хотя свои десять процентов от этого контракта потребовал. Я ему заплатил и ушел от него.
- В чем плюсы и минусы тенора, это понятно. А в чем плюсы и минусы баса?
- Плюсы тенора – это минусы для баса! (смеется). У тенора всегда есть возможность покрасоваться на сцене, понравится зрительницам, ведь он герой-любовник. А бас то бандита поет, то старого короля. Вечно с бородой, в сложном гриме. Ко мне женщины на сцене не подходят. А чтобы обнять и поцеловать – никогда!
- Но ведь у баса тестостерона всегда побольше, чем у тенора…
- Это уже совсем другая история. Если бы это учитывалось в опере! Все равно у тенора поклонниц больше.
- На наше интервью вы пришли с мамой. Она сейчас самая главная женщина в вашей жизни?
- Безусловно! Семьи своей у меня нет - мне некогда. В Одессе я живу с родителями.
- После Киева где будете выступать?
- Лечу сначала в Нью-Йорк в Метрополитен-опера петь Тимура в «Турандот», а потом в Париж петь в «Иоланте». Дальше в Германию, где у меня запланирован «Борис Годунов». График расписан на несколько лет вперед.
Беседовала Лилиана Фесенко.
