Наталья Сумская стала актрисой года по версии театральной премии «Киевская пектораль». Высшую профессиональную награду артистка Национального театра имени Ивана Франко получила за роль Гортензии в спектакле «Грек Зорба», где главную роль сыграл ее муж Анатолий Хостикоев. Он также получил награду за работу в этом спектакле.\r\nО том, как ставился «Грек Зорба», о роли Анатолия Хостикоева в ее жизни и как супруги играют на сцене с сыном Вячеславом, Наталья рассказала корреспонденту «Известий в Украине».
Партнер по жизни и сцене
известия: Вы неоднократно говорили, что премию «Киевская пектораль» присуждают несправедливо. Сейчас вы изменили свое мнение?
наталья сумская: Я имела в виду, что «Киевская пектораль» должна стать общенациональной премией. Столица должна быть более жертвенной по отношению ко всем театрам государства, ведь у нас нет общеукраинской театральной премии. Тем более что пектораль — скифское украшение по происхождению! Если премия будет всеукраинской, то приобретет совсем другое значение. И название украшения роскошное, и найдено оно в Восточной Украине! Экспедиция академика Мозолевского нашла эту пектораль для всех нас.
А еще хотелось, чтобы жизнь театра бурлила, чтобы приезжали в столицу наши коллеги, которых ценят и награждают премиями в регионах, но этих актеров мало знают в Киеве.
и: Но ведь есть областные премии...
сумская: Они скорее локальные — «Мельпомена Таврии», «Золотой лев». Но этого мало, ведь наша страна огромна. А для артиста признание очень важно. То количество «Киевских пекторалей», которое собралось у нас в доме, дарит нам не только радость, это и ответственность за новые работы. Ведь каждая новая «Пектораль» — это ступенька вверх, ниже которой опускаться нельзя. Мы с Анатолием Хостикоевым так и работаем, потому что все мое сознательное творчество связано с этим удивительным человеком и артистом. И я веду отсчет своей карьеры именно с нашей встречи.
Мы работаем вместе, я его основной партнер и в жизни, и в театре. В кино у Хостикоева другие партнеры, он там и сам другой.
Я рядом, как Санчо Панса, но мне нравится эта миссия. И когда мы определяемся с репертуаром, ищем для себя драматургию, это настоящие муки — артистам такого уровня и возраста очень сложно найти для себя что-то адекватное для новой работы. Поэтому Анатолий перелопачивает огромный материал, все время терзается: нет, это не то! Но когда находит для себя работу, отдается ей полностью. И мне были очень приятны слова режиссера «Грека Зорбы», нашего большого друга Виталия Малахова, который признал: спектакль, по сути, он поставил вместе с Анатолием Георгиевичем. Хостикоев действительно занимается не только своей ролью. Я ведь раньше тоже думала, что значит для спектакля одна моя роль? Главное, как прозвучит весь спектакль, как он будет воздействовать на зрителя. Когда же главные призы получил и спектакль, и лучшими стали наши мужская и женская роль — это признание того, что постановка держится на Алексисе Зорбе и трогательной непонятной барышне Гортензии. Это рассказ о нашей странной жизни, очень разной у каждого. Хорошо, что об этом можно говорить. Рада, что за 20 лет жизни в независимом государстве мы дожили до такого уровня драматургии и до таких ролей, когда можно говорить о разных страстях человеческих и о разных взглядах на жизнь. Спектакль получился просто фееричным благодаря таланту Хостикоева, который все время ищет новое, что обогащает образ. И зрители всегда ждут этого от него. С Виталием Малаховым они не первый раз вместе работают, поэтому режиссер о хорошо чувствует актера. Приятно, что наши спектакли идут по 10—15 лет.
и: Когда вы получали премию за Анатолия Георгиевича, сказали, что награда поможет ему побыстрее выздороветь...
сумская: Да, сцена благотворно влияет на состояние артиста, но она бессильна, если попадешь в плохие руки: не спасешься от неприятности. Такая неприятность случилась и с нами...
и: А что же все-таки случилось?
сумская: Анатолий Георгиевич сейчас не в строю. Но мы не та актерская пара, которая популяризирует для пиара любой свой жест. Мы привыкли работать для публики только на сцене, и все что не касается нашего творчества, «опускаем в корзину». Я очень надеюсь, что все неприятности со здоровьем Анатолия Георгиевича временные, мы их одолеем. Врачи никогда не признают своей вины, еще и стукнут в ответ. А ведь есть конкретные виновники того, что сейчас Анатолий Георгиевич не может ходить. Но если я буду сетовать и жаловаться, все равно ничего не докажу. Не я первая, не я последняя оказалась в такой ситуации. Однако верю, что сегодняшние овации зала помогут Хостикоеву преодолеть болезнь.
и: Чем он сейчас занимается, пока не может ходить?
сумская: Занимается лечебными процедурами для скорейшего выздоровления. Это отнимает очень много времени. И конечно, думает, ищет. Ведь прежде чем найти «Грека Зорбу», он пересмотрел массу пьес. Он общается со многими людьми, способными что-то ему посоветовать. Потом все перечитывает, опять сам ищет. Это огромная работа, ведь актер сразу прикидывает, что можно сделать с ролью, как достучаться до зрителя. И с годвми сложнее найти роль.
Театр — искусство условное
и: С возрастом ролей становится меньше?
сумская: Конечно, ведь Джульетту не сыграешь! Но в «Кине IV» моя героиня заявляет: хочу пробоваться на роль Джульетты! И зритель делает на это скидку. Видит, как мы играем, и прощает несоответствие возраста. Впрочем, мы хотели снимать спектакль, но коллеги остановили: не гоните лошадей, придет время, все само уйдет. А пока людям этот спектакль нравится. Просто у Анатолия жесткий самоконтроль. Ведь многие российские коллеги давно перешагнули возрастной рубеж, но играют молодых. И зрители им рукоплещут, не думая, насколько актер адекватен герою по годам. Театр — искусство условное.
и: Вы все время повторяете: Анатолий Георгиевич... Не слишком ли вы ушли в его тень, ведь вас давно считают лучшей театральной актрисой Украины?
сумская: Я рада признанию. Но я обязана случаю, что в жизни встретился такой человек. Не знаю, достигла бы я такого уровня без него, потому что все лучшее создала в союзе с Хостикоевым. Это началось 20 лет назад, когда мы вместе вышли на сцену в спектакле «Белая ворона». Зал тогда рыдал вместе с нами. Этот спектакль придумал Анатолий. И все последующие спектакли, которые мы создавали, сделал он, нечего лукавить. У меня есть отдельная от него роль — Кайдашиха в спектакле «Кайдашева семья». Но мой Анатолий тоже воспринимает ее очень близко. Он иногда спрашивает: когда ты играешь, я приду посмотреть. И когда готовилась премьера, он очень переживал. В то время Анатолий снимался в сериале «Сердцу не прикажешь». На премьеру «Кайдашевой семьи» он пришел вместе с Лялей Руснак, игравшей в сериале его жену. Они сидели в зале — такие модные, популярные, а я на сцене появилась в сельском наряде. И Анатолий издали показал мне жестом: отлично! Я захлебнулась от счастья. Для меня очень важна его оценка.
и: Вы уже определились с будущим вашего сына Вячеслава?
сумская: Нет, он еще школьник. Но дебют на сцене у него был замечательный. Сейчас меня многие спрашивают о детях, и я отвечаю, что Славик дебютировал на сцене намного успешнее, чем я. Ведь мой первый выход на сцену был в роли поводыря в украинской классике. Я должна была подыграть отцу, игравшему Кобзаря. И когда на генеральном прогоне ему заклеили глаза, я поверила, что он не видит, и расплакалась. Актеры бросились меня утешать, волновались, сыграю ли я роль. Ведь поводырь — это мальчик, который должен ко всему относиться беспристрастно. А мой сын в пять лет сыграл превосходно, он абсолютно соответствовал герою — Чарльзу Кину: кувыркался, делал мостик, фляк. Он в то время занимался акробатикой, за что мы очень признательны его тренеру Переломову. Хорошая фамилия! А теперь у нас в спектакле играет пятое поколение Чарльзов. Ребята растут на этой роли — хорошо дебютировать в таких постановках!
и: Насколько погода в доме зависит от ваших успехов на сцене?
сумская: Мы всегда рассчитываем на успех, хотя постоянно испытываем муки творчества. Но лучше помучиться в репетиционном периоде, предвидя сложности постановки, чем недоделать спектакль. Так соткан театр. Даже если что-то не происходит в первых представлениях, можно наверстать потом. В начале работы пьеса обычно намного длиннее, потом ее сокращают, монтируют. Анатолий эти моменты замечательно чувствует. Театр тем хорош — все можно исправить. Обычно постановка устанавливается после 5—6-го выступления на публике. И особенно показательно, когда зрители, словно дети, начинают подсказывать, что делать героям. Они переживают за наших персонажей, плачут, и это высшее достижение для артистов.
и: Дома вы тоже продолжаете спорить по поводу спектакля?
сумская: Конечно! Мы можем обсуждать работу до глубокой ночи, потом встать, и снова говорить о спектакле. Это бесконечное варево. Актер Николай Рушковский хорошо сказал на церемонии вручения «Киевской пекторали»: жизнь актерская требует отдачи целиком, без остатка.
Беседовала Лилиана Фесенко
