Достаточно часто общаюсь с тюремными психологами и психиатрами. В том числе и с теми, кто работает с несовершеннолетними заключенными. Выслушиваю леденящие кровь истории. Не только о совершенных детьми преступлениях. Еще более впечатляют жизнеописания этих детей, разрушенных собственной семьей, нравственно искалеченных собственными родителями. Не получивших своевременно психологической поддержки и банальной социальной помощи. А иногда и помощи психиатра и нарколога. Антисоциальное поведение, преступление — лишь последствие.
В европейской стране, рассуждающей о желании вступить в Европейский Союз, нет реальной социальной политики, нет социальной помощи «не таким» гражданам, нет ни одного судебного психиатра, адекватно образованного в очень специфическом поле детской психиатрии, ни одного врача, имеющего право считать себя специалистом в сфере детской наркологии, ни одного места, где возможно легально и эффективно лечить или реабилитировать подростков, погрузившихся в хронический алкоголизм и иные зависимости...
Так мы живем. Такие мы европейцы. Ныне покойное Министерство по делам семьи, молодежи и спорта предпочитало заниматься здоровыми детьми, министерство труда и социальной политики имело свои ограничения в работе с клиентами-детьми. А результат — дети в тюрьмах и колониях. Страшные, жестокие дети, говоря откровенно. Но наши с вами дети, украинские.
И вот, в стране начались разговоры о необходимости внедрения в правовую систему института ювенальной юстиции. Я видел, как работает этот институт в Великобритании, Нидерландах, Швейцарии. Хорошо работает, умно, эффективно, cпасая детей и их семьи. Работает комплексно, мультидисциплинарными усилиями помогая сохранить семью, удержать ребенка от необратимых антисоциальных поступков. И я понял, в чем состоит успех этой системы. Собственно юстиция — специально подготовленный судья с приданным ему аппаратом — занимает в этой системе незначительное место. Хотя формально главенствующее. Цель системы — сохранить семью и ребенка в ней! И занимаются этим многочисленные социальные работники, психологи и в отдельных случаях врачи. Те самые семейные врачи, которых у нас все еще нет, увы. И лишь в особых случаях — психиатры. Детские психиатры. И, знаете ли, никаких наркологов, поскольку такой отдельной профессиональной группы в цивилизованных странах нет, только лишь психиатры.
Прекрасно понимаю: формально введенный в практику институт ювенальной юстиции пользы не принесет. Ну, обучат сотню судей премудростям судебного процесса с несовершеннолетними... А результата, увы, не будет. Потому что нет ни социальных работников, ни специальных психологов, ни экспертов-психиатров, знающих проблематику. Ничего нет. И думать над этой серьезнейшей проблемой необходимо сейчас, четко осознав: сама по себе ювенальная юстиция как сугубо правовой институт не имеет смысла. Разве что десяток-другой диссертантов появится.
А пока все невесело. Вокруг проблемы жестко и бездоказательно «жируют» неудачливые политики, ищущие популярности любой ценой. И всегда готовые драться «без правил» наши мрачные крайние, давно и уверенно знающие главного врага в лицо. Их враг ими называем — западная цивилизация, западные моральные ценности, Европа. Здесь и жидомасонский заговор, и вытекающие из появления в стране ювенальной юстиции браки между гомосексуалистами с последующим легальным усыновлением детей, и подготовка «торговли украинскими детьми» (это цитата из речи дамы, совсем недавно именовавшей себя украинским политиком).
А государство безмолвствует. Наше ленивое и порочное государство этой проблемы не видит. Оно, в основном, занято самим собой. Не нами. И не теми украинскими детьми, которые могут не стать пожизненными тюремными жителями, если им, детям, помогут. А будут ли называть эту помощь работой института ювенальной юстиции или как-то иначе, мне все равно. Лишь бы результат был.
