15 июня народный артист России Михаил Державин отметил 75-й день рождения. Юбилейные торжества состоятся на сцене Московского театра Сатиры, где вместе со своим лучшим другом и художественным руководителем Александром Ширвиндтом актер играет спектакль на двоих.
Дружба на собачьей площадке
известия: Михаил Михайлович, вы с Ширвиндтом десятки лет рядом, другой пример такого долгосрочного тандема на современной сцене, наверное, не сыскать...
михаил державин: А мне еще недавно такой вопрос задали: «Почему он ведущий, а я ведомый всю жизнь?» Я ответил, что уважаю возраст: Шура на два года меня старше. И он всегда вел себя как старший, я привык с ним советоваться.
и: Вас сцена вместе свела?
державин: Нет, все началось с места, где мы жили, со знаменитой Собачьей площадки, которой сейчас уже не существует. Это была маленькая площадь в центре Москвы, похожая на сохранившиеся старые площади многих европейских городов — Варшавы, Праги, Будапешта. В центре площадки находился маленький фонтан, который называли памятником собаке, хотя на самом деле это были барельефы львов. А вокруг стояли изумительные двух-, трехэтажные особнячки, построенные в 1822—1827 годах после войны и пожара 1812 года. По разные стороны Собачьей площадки располагался Арбат, Никитская и Поварская улицы. Дом, в котором жила наша семья — это Второй кооператив артистов театра имени Вахтангова. Сестра моя тоже тут живет, наши квартиры одна над другой находятся. Мой отец Вахтангова уже не застал, он поступил в театр в 1924 году, и его принимали непосредственно ученики Вахтангова: Борис Васильевич Щукин, Цецилия Львовна Мансурова, Борис Сергеевич Захава. И потом, в 1938 году отец как артист театра получил в только что построенном доме квартиру, в которой я обитаю до сих пор. В нем жили замечательные вахтанговцы, уже мои учителя. И вот к чему этот длинный рассказ. Семья Шуры тоже жила рядом. Его папа был скрипачом, а мама редактором московской филармонии. Она делала все сборные концерты, которых раньше устраивалось великое множество.
и: Так эта дружба по наследству к вам перешла?
державин: Наши родители были знакомы. Шурина семья дружила с семьей наших соседей Журавлевых, у которых росли две дочки — Маша и Наташа. Наташа сейчас народная артистка, работает в «Табакерке». И вот Шура одиннадцатилетним мальчиком приходил к ним в гости. Он был старше нас на два года, а это тогда казалось пропастью. Я учился в третьем классе, а он в пятом, ему уже позволялось выпить шампанское, а мы еще пили лимонад, который тогда был очень вкусный. Ширвиндт, между прочим, уже в те годы был знаменит тем, что умел говорить тосты.
и: Теперь «этимология» ваших отношений с Александром Анатольевичем понятна...
державин: Да, мы знаем друг друга почти всю жизнь. После школы мы оба поступили в Щукинское училище, и опять Шура раньше учился. Зато я с его женой раньше него познакомился. Когда умер мой папа, Наталья Николаевна, в то время просто Наташенька Белоусова, жила на даче в Истре, под Москвой, где находился поселок деятелей искусств, который сокращенно назывался НИЛ — наука, искусство, литература. Тогда такие аббревиатуры были в моде. Там стояли красивейшие соборы, взорванные немцами и восстановленные сейчас, это было известное дачное место в Подмосковье. Шура приезжал туда к Журавлевым в гости к девочкам, и я со своими сестрами тоже туда ездил. Там еще располагался лагерь Большого театра, и Шура вечно играл в волейбол с балеринами. А мне очень нравилась Наташа Белоусова, с которой я уже был знаком, она моя ровесница, тоже на два года младше Шуры. Он тогда снисходительно к нам относился. Такая вот история.
и: А вы хоть раз за это время ссорились?
державин: Никогда. Мы уже друг друга без слов понимаем. Иногда говорят, какие вы скучные, все время молчите. А что нам говорить, когда мы все друг про друга знаем. Я вообще более разговорчивый человек, и рассказываю ему какие-то новости, если он иногда чего-то не знает, так он слушает с удовольствием. В то же время он мне рассказывает, как, допустим, был на вечере поэзии. Потому что я сейчас больше играю в театре, на Шуру теперь много разных хозяйственных забот свалилось как на руководителя театра.
и: Ваш эстрадный дуэт как сложился?
державин: Все началось с капустников. В Москве в конце 50-х — начале 60-х годов бушевали капустники. Мы выступали в Доме актера, Доме журналиста, в ЦДРИ. Везде эти капустники принимали на ура, зал всегда битком был набит. Ну а Шура заслуженно считался одним из лидеров этого движения, так что опыт работы на эстраде у нас тоже немалый.
и: А в Театре Сатиры с чего вы начинали?
державин: Со спектакля «Банкет». Это была вторая пьеса Горина и Арканова, которую они принесли в Театр Сатиры в 1967 году. До этого они написали «Свадьбу на всю Европу», которая имела очень шумный успех, и Аркадий и Гриша сразу стали знаменитыми молодыми комедиографами. Ее даже за границей поставили, в Сатиричном театре Софии, побратиме нашего театра в те далекие годы, когда была дружба между социалистическими странами. Помню, они рассказывали, что когда прилетели в Болгарию и вышли из самолета, на них надели большие венки из цветов, похожие на те, какими в Индии украшают молодоженов. И когда их посадили в открытый лимузин, молчаливый Аркан, который смотрел на все это огромными немигающими глазами, закурил сигарету и сказал одну фразу: «Жаль, что Женька не видит». Это была его любимая жена. В «Банкете» я играл главную роль — директора дворца бракосочетаний Елисеева, в учреждении которого ничего не делали, только банкетировали. Но поскольку спектакль вышел в годовщину советской власти, кто-то усмотрел в нем намек на этот юбилей. Поэтому он прошел всего несколько раз, потом его сняли, хотя это была очень интересная постановка, там играли блестящие артисты: Анатолий Дмитриевич Папанов, Георгий Павлович Менглет, Спартак Мишулин. Ну а постановщиком был наш общий друг, в то время режиссер нашего театра, молодой Марк Захаров. Представляете, какая была атмосфера, когда мы репетировали?
Завсегдатаи Кабачка «13 стульев»
и: Но все же пик вашей популярности пришелся, наверное, на времена «Кабачка «13 стульев»?
державин: Ой, по-разному она порой проявлялась... Помню, когда умер мой тесть Семен Михайлович Буденный, я, естественно, как родственник шел за его гробом в первых рядах. А похороны показывали по телевидению. И слышу, телевизионное начальство шипит: «Уберите этого актера из «Кабачка «13 стульев»! Чего он там крутится»? А «Кабачок» в то время действительно был страшно популярен. И вдруг ко мне подходит Брежнев, который любил нашу передачу, обнимает и целует меня. И я слышу: «Показывайте Державина крупнее!»
и: В общем, можно сказать, вам везло. Режиссеры вас любили и занимали, и Плучек, и не только он...
державин: Да, потом Андрей Миронов, который увлекся режиссурой, поставил «Феномены», где я тоже играл одну из главных ролей. Надо сказать, что Андрей ко мне очень хорошо относился как к артисту и любил со мной работать. Я и в его следующей постановке «Прощай, конферансье!» снова играл главную роль.
и: Помимо главных ролей, у вас с Ширвиндтом есть еще такая роскошь, как «именная» пьеса «Счастливцев — Несчастливцев», которая персонально для вас писалась...
державин: Да нам ее Гриша Горин в свое время сочинил. Эта идея во время рыбалки в Финляндии возникла. Мы все трое рыбаки: и я, и Шура Ширвиндт, и Гриша. Шуру, кстати, я приобщил к этому делу. Я рыбак, двигающийся по берегу, Шура — спящий на берегу, а Гриша был рыбак обстоятельный. И вот мы сидели в Финляндии, в пансионате рядом с чудесным озером, целыми днями проводили на рыбалке, и там Горин обдумывал пьесу, за основу которой мы сразу договорились взять репетицию пьесы Островского «Лес». В нашей бухточке стояли богатые яхты финских миллионеров, и каждые выходные они приезжали туда на машинах и уходили на озеро плавать. Потом владельцы этих яхт нас катали, узнав, что мы артисты. Один из них был когда-то в плену в России, в Ленинграде, и с той поры очень хорошо помнил наши матерные слова. Особенно когда мы к нему приходили с бутылкой, все вспоминал. А мы тогда с серьезным запасом спиртного приехали.
и: Как же вам это удалось, ведь через границу много водки не провезешь...
державин: Совершенно верно, каждому разрешается взять только два литра алкоголя. Но мудрый Шура Ширвиндт сказал старушкам из ВТО, ехавшим с нами в автобусе: «Вы должны сейчас купить водку!» Они тонкими голосами возразили: «Мы не пьющие». «Нет, вы пьющие», — сказал Ширвиндт, выдал каждой деньги — и все наши актрисы и работницы Дома актера пошли в перевалочный пограничный магазинчик и взяли большие бутылки водки. В общем, мы никуда больше из пансионата не отъезжали, сидели в бухточке, ловили огромную плотву и думали над спектаклем про Михал Михалыча и Александра Анатольевича. Ну, а назвали этих героев, чтоб не называть уж так буквально нашими именами, Счастливцев и Несчастливцев.
и: Да, в скромности вам не откажешь...
державин: Ну что делать, так было задумано. В результате там только имена и остались, все остальное сочинено заново. Гриша как-то спросил меня: «Мишань, а каких вождей вы могли бы сыграть?» Я знаю, что Шурка, допустим, когда поднимает губу и у него становится курносый нос, очень похож на Максима Горького на его раннем портрете. А в молодости он небритый был похож на Кобу. У меня, в свою очередь, есть, видимо, такая уже родственная связь с образом Климента Ефремовича Ворошилова. Мой папа играл его в Театре Вахтангова в спектакле «Олеко Дундич». Потом в кино, в «Сталинградской битве» отец тоже изображал маршала. После этого его даже специально пригласили в спектакль Малого театра «Южный узел» на эту роль, потому что кто-то услышал, что мой отец понравился Клименту Ефремовичу в «Сталинградской битве». Вот так это появлялось. А дальше уже был накатанный момент, все придумывалось, опять-таки, как в «Прощай, конферансье!», даже еще свободнее, потому что Андрей Миронов был другого склада артист и режиссер. Все, что у него было записано, он стремился застолбить, а потом следовало жесткое выполнение режиссерского рисунка и текста автора.
и: Кто бы мог подумать, а в жизни вроде очень импровизации и всякие розыгрыши поощрял...
державин: В этом году уже 25 лет будет, как Андрея не стало, даже не верится. Помню, как мы его один раз хорошо разыграли. Выступали как-то с Шурой с концертом в отделении милиции и увидели, что у них там огромные ножницы лежат, которыми аннулированные номера машин резали, а рядом с ними обрезки разные. И я вдруг увидел кусочек номера соответствующего последним цифрам номера машины Андрея. И попросил начальника отделения: «Можно взять у вас кусочек этого номера?» Он говорит: «Пожалуйста». И вот я пришел вечером в театр на спектакль, зашел в гримерку к Андрею. Он уже сидел в гриме и костюме Чацкого, (мы «Горе от ума» в тот вечер играли), и говорю: «Странная история, около наших машин почему-то рассыпаны обрезки каких-то номеров». И показываю ему этот кусочек. Андрей обернулся и чуть сигарету не выронил, молнией помчался вниз на улицу. Потом, конечно, я признался.
Жена с тремя высшими образованиями
и: Вам удавалось Ширвиндта разыграть, или он не поддается?
державин: Шура как-то приехал к нам на дачу, и я рассказал ему, что накануне здесь видели над поселком НЛО. А и в самом деле что-то летало, есть даже кадры, снятые на видео, которые потом показывали по телевидению в какой–то специальной передаче. Неизвестно, что это было на самом деле, недалеко от нас находится синхрофазотрон, возможно, эти явления с ним были связаны, а может, действительно тарелка летала. В общем, разговор вокруг этой темы крутился, вечером мы только о мистике и говорили. А утром я взял коврик в виде человеческой ступни, которые раньше поляки выпускали, и проложил к его машине огромные следы по земле, по мокрой траве. И пока Шура их не обнаружил, напоминал ему о вчерашнем разговоре. Он совсем обалдел, когда эти следы увидел. Говорит: «Ну и участочек вам под дачу достался!»
и: А и в самом деле, у вас подобное часто наблюдается?
державин: Однажды ночью вышел на даче воздухом подышать и вдруг слышу такой звук: у-гу, у-гу. Думаю, не то кот плачет, не то птица какая-то. У меня на даче довольно большая территория недалеко от заповедника. Я взял мощный фонарь и неожиданно осветил дерево, на котором сидела белая сова с огромными глазами. Она приветливо на меня посмотрела, моргнула и улетела. Я вернулся и рассказал Роксане. А ведь белая сова — уникальная, редкая птица.
и: А вы как к необъяснимому относитесь?
державин: Мне приходилось быть свидетелем таких случаев. Однажды, помню, пришел страховщик из Госстраха, это давно было, еще в Театре Ленинского комсомола. И предлагает: «Давайте я вас застрахую от несчастных случаев». Я отвечаю: «Знаете, на сцене нельзя этим делом заниматься, это дурная примета». И отказался. А знаменитый Леонид Харитонов, прекрасный мхатовский артист, который играл Бровкина в спектакле «Бровкин на Целине» и потом одно время работал у Эфроса, поддался чарам этого страховщика. Засмеялся так и говорит мне: «Приметливый». «Да, — согласился я, — это у меня есть». И вот едва страховщик ушел, как тут же на сцене Харитонов сломал палец на той руке, которой только что подписывал страховое свидетельство. Так что если видишь, как что-то сбывается, начинаешь верить.
и: Ну, это еще от человека зависит, от его восприимчивости.
державин: Может, актеры и в самом деле такие натуры, которые сами выискивают в своих образах что-то необычное. Мы же исследователи своих ролей. Ты думаешь, почему человек здесь поступает так, а не иначе и почему так случается? Вот вы заметили, как американские картины делаются? Если оператор показал какой-то предмет, он потом обязательно сработает. Когда я стал дома внимательно смотреть на видео их картины (это давно было, тогда еще не у многих советских людей имелись видеомагнитофоны, а Роксана видик привезла из Америки), вдруг понял, что главное в американских фильмах — операторская работа, монтаж. Разумеется, это не без режиссерского участия сделано. Если ты обращаешь внимание на какой-то предмет, значит это для чего-то нужно, у них никогда ничего лишнего нет. Потом в определенный момент ты вспоминаешь: эта папка, которая взорвалась в конце, она же лежала в начале на столе! После я смотрел картины и отгадывал, что будет дальше, и почти никогда не ошибался.
и: А чем сейчас Роксана занимается?
державин: Роксана много ездит. У нее много всяких дел телевизионных, она защитила диссертацию на тему «Психология телевидения». У жены три высших образования, сначала она получила диплом Ташкентского института инженеров железнодорожного транспорта, потом училась на факультете управления ГИТИСа, может даже театром руководить, а потом окончила Московский педагогический университет. Кроме того, у нее масса всяких проектов, в том числе и телевизионных. Она вела много разных передач. Роксана такой активный человек, что она и домом успевает заниматься, и концерты дает. Но она, конечно, понимает, что с возрастом исполнитель уходит с эстрады, тем более что сейчас ее заполонили «белки- стрелки», дискотечная музыка. При этом она и с внуками моими дружит. Моя единственная дочь Мария Державина окончила ГИТИС, но по моим стопам не пошла. Есть только один родственник, сын сестры, который стал актером. Ну а внуки... Старшему из них, Петру двадцать три года. Он окончил факультет журналистики МГУ и продолжил учебу в аспирантуре. А младший, Павел еще учится в школе.
и: Готовить жена при таком режиме успевает?
державин: Я не капризный человек в еде. Люблю всякие каши, меня дома даже кашкоедом называют. С удовольствием ем мясо, но терпеть не могу всякую «слякоть», разные подливы, соусы. Ну и само собой, как рыбак очень люблю рыбу.
и: И где ловится самая вкусная рыба?
державин: Шура нас как-то возил на блатной пруд в районе его дачи в Завидово, где никому не разрешается удить. Там еще со времен Хрущева президентская резиденция стоит. Так вот в этой запретной зоне есть еще более запретный пруд, специальное карповое хозяйство. И там есть удивительная дама Александра Андреевна, совершенно обожающая Шуру. Она нам разрешала ловить в пруду, на котором даже членам правительства и президентского аппарата не позволяла с удочкой сидеть. Обычно к тому времени пока я разберу свою амуницию, Шура уже спит в раскладном кресле. Иногда оно опускается — и только когда вода подмачивает Шурин зад, он просыпается, а так спит все время. Вот там я ловил полные сетки замечательных карпов. Мне как рыбаку Ширвиндт дарил надувные лодки, но такие яркие и пестрые, что рыба разбегалась от них на двести метров. Когда долго сидишь у озера, думаешь, вспоминаешь, перебираешь жизнь... Много хорошего в ней было, за все слава Богу!
