С самого начала политика в рамках Восточного партнерства была слабо аргументирована, слабо спрогнозирована. С одной стороны, там брался сегмент постсоветских стран, которых необходимо европеизировать, с другой стороны, понятно, что нельзя сравнивать Беларусь с Украиной, Молдову с Азербайджаном. Нельзя было формировать одинаковую политику по отношению к таким разновекторным странам.
Слабость Восточного партнерства заключалась, прежде всего, в этом. Вторая слабость - в инструментарии. Страны хотят строить двусторонние связи с Европейским союзом, а им предлагали какой-то непонятный региональный формат, который ставил Восточное партнерство на низкий уровень политического влияния. В плане европеизации Восточное партнерство особенно влияния не имеет.
На институционном уровне у нас не было серьезной подготовки к европейской интеграции. Вообще не было видения, как дальше соглашение воплощать на уровне механизма.
А миссия Кокс-Квасьневский - это уже другая песня. Я бы назвал это ритуальными танцами вокруг трех законопроектов. Они были лишь символами. Если говорить о критериях подписания ассоциации, то на самом деле речь шла о чем? О том, чтобы имплементировать рекомендации наблюдательной комиссии ОБСЕ, сделанные на прошлых парламентских выборах.
Что мы получили? Да, Министерство юстиций вдохнуло в этот проект закона про парламентские выборы все рекомендации ОБСЕ: подходят ли они украинцам или нет. Очень много было споров о том, что эти рекомендации невозможно у нас осуществить.
Это первая подмена понятий. Закон о прокуратуре получил поддержку Венецианской комиссии. Пожалуйста, голосуйте! Зачем тогда бороться с какими-то поправками. Все прекрасно понимают, что это тоже имитация. А наиболее резонансный закон - про лечение украинских заключенных - это вообще уникальное явление. Такой закон - это признание несостоятельности нашей системы здравоохранения в том, что мы не можем обеспечить граждан необходимым уровнем медицины.
Это также всего лишь ритуальный закон, потому что тут также дело не доходит до сути. Суть вопроса - это справедливое судопроизводство, а мы сосредоточились на том, как бы нам на некоторое время показать, что Юлия Владимировна находится не в украинских тюрьмах или больницах, а имеет возможность проводить время в немецкой клинике. Настоящее, а не символическое влияние на ситуацию в Украине эти законы иметь не будет. Поэтому Кокс-Квасневский, как и комиссар Фюле, сосредоточились на ритуальных вещах.
О нашей готовности к ассоциации на самом деле речь не велась. Если говорить о торговой войне с Российской Федерацией или даже о вступлении в зону свободной торговли с ЕС, при любых обстоятельствах - это был бы очень сложный этап для украинской экономики. Происходило бы существенное замещение товаров. На наш рынок пришли бы дешевые и качественные европейские товары, что автоматически означало, что наш производитель неконкурентоспособный. Мы бы, например, получили молочные продукты, которые не содержат вредных веществ, но с другой стороны, нашему производителю необходимо было бы время, чтобы ввести европейские стандарты. Интересный факт: состоялась встреча Президента с украинскими промышленниками, которые попросили еще год паузы перед подписанием ассоциации. Но где же вы были до этого? Возникает вопрос: есть ли у этих промышленников, действительно, желание что-то менять?
Пауза в подписании на самом деле растянется на год, если мы не сможем подписать ассоциацию до апреля. Такой шанс еще остается.
