В Театре русской драмы им. Леси Украинки отмечают 15-летие комедии Ричарда Шеридана «Школа скандала», поставленной Михаилом Резниковичем. Ведущие актеры рассказали «Известиям в Украине», почему некоторым из них пришлось выучить роли в рекордно сжатые сроки, в чем секрет крепких сценических браков, и с каких пор в театре разрешается скандалить только на сцене.
Давид Бабаев (Сэр Питер Тизл): Не изменяю театру и своим женщинам
— Спектакль «Школа скандала» должен войти в Книгу рекордов Гиннеса, поскольку в нем играет самая «долгожительная» семейная пара. Мы с Татьяной Назаровой — сценические супруги уже 15 лет! более внушительного срока в театре пока не наблюдалось. Как-то Дмитрий Владимирович Табачник (законный супруг Татьяны Евгеньевны) подписал мне в подарок книгу: «Многолетнему мужу нашей семьи». Меня этот статус, знаете ли, очень радует. И моя супруга в свою очередь к сценической жене не ревнует. Мне кажется, она рада тому, что я все-таки еще могу находить пристанище вне семьи. Может, потому, что уверена в моей верности? Когда после гастролей «Школы скандала» в Израиле мне предложили остаться там и стать самым высокооплачиваемым артистом, я заявил, что не изменяю своему театру и своим женщинам.
С Татьяной у нас сложился не только актерский дуэт (успешно продолжившийся в «Наполеоне и корсиканке»), мы дружны по жизни, просто по-человечески. Часто спорят о том, существует ли дружба между мужчиной и женщиной. Судя по нашему примеру, отвечаю — существует. За годы мы научились чувствовать друг друга, как родные. Бывает, я только подумаю о чем-то, а она уже понимает, что я хотел сказать. Или наоборот, я вижу, что она, к примеру, неважно себя чувствует, но храбрится — сразу спешу на помощь. Это взаимовыручка уже не просто коллег, а близких по духу людей, очень редкое на театре качество.
Помню, когда играли «Школу скандала» юбилейный сотый раз, кто-то из журналистов меня спросил: чем отличается сотый спектакль от самого первого. Я честно ответил: «Ничем». Несмотря на то, что репетиции остались далеко в прошлом, от заданной режиссером темы никто из исполнителей не отступает. Мы помним все задачи, которые ставил перед нами Михаил Юрьевич, а если импровизируем, то только на заданную постановщиком тему. В этом спектакле невероятное количество вводов (за полтора десятка лет случалось многое: кто-то ушел из жизни, кто-то из театра, пришли новые исполнители), но спектакль не рушился. Видимо, потому что каркас, заложенный Резниковичем, невозможно развалить.
Татьяна Назарова (Леди Тизл): Костюмы мужественно держатся
— С этим спектаклем очень многое связано. Во-первых, роль Леди Тизл — самая «старшая» в моем репертуаре (ее я играю дольше остальных). Во-вторых, это первый спектакль, который поставил Михаил Резникович, возглавив наш театр во второй раз. В-третьих, именно в «Школе скандала» свою первую главную роль сыграл Давид Бабаев, с чего и начался наш счастливый творческий дуэт. А еще это была одна из первых работ выдающегося мастера — главного художника Национальной оперы Марии Левитской.
Помню, Мария Сергеевна поехала с нами на иерусалимские гастроли, там ее костюмы и декорации имели огромный успех. И хотя сцена в Иерусалимском театре совсем крохотная, она каким-то образом смогла втиснуть все наше шикарное огромное оформление. Помню, по сцене мы передвигались мелкими шажками: шаг вправо, шаг влево, а больше некуда. Тем не менее спектаклю это не помешало.
А вот зал в мюнхенском Резиденц-театре оказался продолжением наших декораций. Он был оформлен в том же стиле, складывалось ощущение, что оформление «Школы скандала» создавалось специально для этого зала, что вдохновляло.
Вообще, с этим спектаклем мы объездили немало стран. В одном только Израиле побывали в семи городах и до такой степени очаровали зрителей, что группа самых преданных из них переезжала за нами из города в город. А худрук Хайфского городского театра Одед Котлер даже предложил мне сотрудничество. То, что я не владею ни ивритом, ни идишем, его не смутило, он сказал, что мне позволят говорить на родном языке. После московских гастролей «Школы скандала» переманить пытались и Давида Бабаева, к счастью, и он не поддался на провокации.
Как ни странно, 15-летнюю, насыщенную разнообразными событиями историю спектакля мужественно пережили все наши костюмы. Моя верхняя юбка из «Корсиканки» (спектакль на 10 лет моложе «Школы скандала») давным-давно стерлась до дыр, и ее в качестве музейного экспоната поместили в экспозицию «Пространства Боровского». А здесь только раз Марья Сергеевна отправила на реставрацию мое белое платье. Это, пожалуй, единственное, что за 15 лет поизносилось, не считая обуви. И все это благодаря нашим цехам и службам, работники которых так бережно относятся к костюмам. Специально для «Школы скандала» Марье Сергеевне открыли заветные сундучки, где хранились старинные костюмы великих актеров. Помните зеленый бархатный жилет Бабаева в первом акте? Он настоящий, французский. Маша нашла его на костюмерном складе. Оттуда же она выуживала какие-то старинные кружева ручной работы, другие вещи, которые даже при ближайшем рассмотрении не вызывают сомнения в их подлинности.
Виктор Сарайкин (Джозеф Сэрфес): В Верховной Раде ругаются так же
— Я играл в спектакле не с самого начала, но могу с уверенностью сказать: он постоянно меняется, потому что меняется время. Если за 15 лет в спектакле ничего не произошло, значит, еще на стадии репетиций он был неправильно замешан. А «Школа скандала» живет в ногу со временем. Актеры приходят в театр с улицы, из своих семей, переодеваются в костюмы, наносят грим, но все что происходит с ними в жизни, все равно выносят с собой на сцену. Послушайте шеридановский текст: такое ощущение, что он написан сегодня. В Верховной Раде отношения выясняют так же, разве что не столь изысканно.
Для меня главной трудностью, связанной со «Школой скандала», стал, конечно, ввод. Я должен был освоить роль всего за четыре дня, а это огромный массив текста, насыщенный сложными речевыми фигурами, которые в повседневной речи давно не используют. Но Михаил Юрьевич меня подбодрил, заверив, что я справлюсь. Благо, в Театральном институте к такому событию, как ввод, нас готовили основательно. С тех пор у каждого актера выработалась своя система сверхскоростного заучивания текста. Но по своему опыту могу сказать: даже опытный артист, открывая роль и видя объем текста, кажущийся нереальным, испытывает самый настоящий шок. Это потом ты (не без режиссерской помощи) потихоньку осваиваешь роль, укладываешь ее в голове. Со временем даже начинаешь понимать, что на вхождение в готовый спектакль актеру не стоит отводить более трех-четырех дней. Ввод. Это всегда экстренный случай, и ты должен уметь мобилизоваться. Зато потом ты в более выгодной ситуации, нежели те, кто репетировал восемь месяцев (именно столько рождалась «Школа скандала»), ты же входишь в уже готовый рисунок. А уж потом, если вошел удачно, можешь постепенно открывать для себя в роли что-то новое.
Ирина Дука (Леди Снируэл ): Вне сцены спорить разучились
— В «Школе скандала» я играю стерву и зачинщицу всех интриг, но воплощением зла свою героиню не считаю. Уверена — не стоит делить роли на положительные и отрицательные. Гораздо полезнее следовать завету Станиславского: играя злого, ищи, где он добрый. Соответственно, в положительном персонаже ищи какие-то изъяны — тогда появятся и характер, и острые ситуации, и настоящие поступки. Ведь идеальных людей не бывает, даже в самом лучшем человеке отыщется что-то такое, что не каждому по душе, в то же время, любой негодяй может вдруг осознать свои ошибки и раскаяться.
Наверняка, на подсознательном уровне что-то из сыгранных нами ролей откладывает отпечаток и на существовании в обществе. Не знаю, насколько мне помогает в быту сценический опыт скандалистки, но с коллегами по театру я в подавляющем большинстве случаев в хороших отношениях. Вообще, считаю вопиющей несправедливостью, что все без разбора театральные коллективы обвиняют в склонности к склочничеству. В театре сплетничают и ругаются не больше, чем в любом другом учреждении. Все зависит от руководства, сумеет ли с этим управиться художественный руководитель. Думаю, что для Михаила Юрьевича подобная накаленная атмосфера неприемлема, поэтому в Русской драме сегодня интриг практически почти не существует. И спорить вне сцены мы разучились — скандалим только по тексту Шеридана. Вот раньше, действительно, собрания в театре по три дня длились. Во время таких «разборов полетов» люди инфаркты получали. Все это, естественно, обсуждалось: кто кому не нравится, кто на кого злится или обижается. Были и такие времена…
Конечно, регулярно на протяжении 15 лет употребляемый текст пьесы невольно становится своим. Частенько в разговоре с коллегами, друзьями, или домашними употребляешь вдруг пришедшую на ум, уже ставшую крылатой фразу из роли. Я частенько цитирую Островского, Найденова. Естественно, окружение с этими текстами отлично знакомо, поэтому потешаемся вместе.
Олег Роенко (Сэр Бенджамен Бэкбайт ): Этот спектакль — научное пособие
— Роль сплетника Сэра Бэкбайта в «Школе скандала» стала моей второй работой в этом театре (в 1998 году я перешел в Русскую драму из БДТ). То есть к премьере не подоспел — меня вводили в готовый и с успехом шедший спектакль. При этом вклиниться в слаженный коллектив изначально игравших артистов для меня не составило никаких трудностей. Не было недомолвок, интриг — все поддерживали друг друга. Я же в свою очередь старался выполнять все задачи, поставленные режиссером, максимально точно повторить созданный еще до моего прихода рисунок.
Прожив с героями шеридановской комедии 13 лет, могу с уверенностью сказать: каждому, кто хочет понять, что такое классическая пьеса, нужно посмотреть именно «Школу скандала» в качестве научного пособия. Это классический спектакль на классическую тему.
Что отличает хорошую драматургию, пьесы Гоголя, Шеридана, Чехова от любой другой? Даже комедийные пьесы классиков заставляют нас не только смеяться, но и думать. Шеридан — потрясающий драматург. Знаю, что многие относятся к его пьесе как к комедии легкой, опереточной. Но у нас она поставлена очень правильно, правдиво отражает жизнь. Ведь все, что сегодня вы видите на сцене, над чем искренне смеетесь, завтра увидите в жизни: люди врали и врут, предавали и предают… Успех этого спектакля, как мне кажется, в том и заключается, что мы играем не просто комедию нравов (кем-то придуманное заумное определение), а саму жизнь. Если на сцене ты не играешь жизнь, ничего не получится.
Беседовала Елена Францева
