Наблюдать за маркетинговыми ухищрениями заведений общепита и супермаркетов всегда забавно, но вот сейчас, в период поста, меня просто-таки одолевают противоречия. С одной стороны, вроде как понятна и даже, местами, приятна их забота о постящихся гражданах, которая проявляется в виде табличек: «постное меню», «овощное меню» или «вкусно в пост». А с другой — вспоминается Станиславский с его «Не верю!».
Ну, правда, извините меня, конечно, господа маркетологи, но я не особо верю, что вам небезразлично, соблюдаю ли я на самом деле пост в его гастрономическом понимании или нет. Впрочем, и клеймить позором вас в этом смысле тоже вряд ли уместно — у вас своя работа. Если абстрагироваться от Станиславского, и вспомнить Того, ради обретения даров Которого и постится верующий, то вся эта катавасия с меню и ценниками становится, с одной стороны, смешной, а с другой — вообще чуть ли не опасной. Потому что, если уж человек вознамерился прожить Великий пост «по полной программе» — с сухоядением, с полным воздержанием от пищи в некоторые дни, с молитвенным уединением и внутренней тишиной, то в общепите его вряд ли можно будет заметить. С другой стороны, ведь сказано: не постись напоказ, не будь лицемером. И тогда выбор блюда с «постным» ценником может быть истолкован как лицемерие. Тем более что для тяжело трудящихся или, скажем, путешествующих всегда существовали послабления в посте, а в таких условиях человек себе и без ценника выберет что-нибудь подобающее, чтобы и голод утолить, и в искушение не впасть.
Как ни парадоксально, на тему поста есть масса анекдотов о нерадивых послушниках. Один, дескать, выспросил у настоятеля, что если перед началом поста в зубе застрял кусочек мяса, то проглотить его уже после начала поста — не грех. Так вот послушника этого настоятель потом нашел в келье спящим с курицей в зубах. А другой послушник жевал скоромное (то есть не постное), бегая из угла в угол кельи и, таким образом, считая себя путешествующим. Суровая народная мудрость гласит: «Заставь дурака Богу молиться — он и лоб себе разобьет». Эта незамысловатая фраза дивным образом переплетается с библейским советом не наливать новое вино в старые мехи.
Не осознанный как духовная необходимость, не соразмеренный с внутренней готовностью и своими природными силами пост превращается подчас в пустое следование моде, традициям или вообще в бессмысленное самоистязание. Тут, правда, следует сделать оговорку: вышесказанное я частенько слышу от сидящих за общим столом коллег, родственников, знакомых перед каждым постом. И это истолковывается как нечто, освобождающее человека от необходимости поститься. А это совершенно не так. Существует встречное движение: пост — как следствие понимания, и пост — как способ это понимание обрести. Найти золотую середину подчас очень непросто. Для начала стоит понять, что пост вне Церкви, пост без молитвы, без благословения духовника, без Причастия — не более чем диета. И разрешить сомнения, и вдохновить на подвиг, и установить нужное послабление или, наоборот, посоветовать усилить воздержание может опытный священник или монах, к которому у вас всегда есть возможность обратиться, стоит только захотеть.
Нужно помнить и другое: «Род сей, — говорил Господь, освобождая больного юношу от беса, — побеждается только постом и молитвой». Современному человеку, одержимому лихорадкой, называемой «современная жизнь», это стоить помнить и пользоваться этим высказыванием как рецептом духовного и физического выживания или даже как средством потратить свои дни не на выживание, а на жизнь, наполненную смыслом и радостью.
А если говорить не о посте вообще, а конкретно о Великом посте, то стоит сказать, что он готовит нас к величайшему из праздников, к встрече величайшей радости Воскресения Христова, и радость эта всеохватна. Если кто-то из нас по недоумению или по слабости не удержался от соблазнов, постились ли вы всю Четыредесятницу или всего раз, но осознанно не съели и не выпили лишнего, для всех нас Иоанн Златоустый так пишет в своем Огласительном слове на Пасху: «Ибо щедр Домовладыка: принимает последнего, как и первого; ублажает пришедшего в одиннадцатый час так же, как и трудившегося с первого часа; и последнего одаряет, и первому воздает достойное; и тому дает, и этому дарует; и деяние принимает, и намерение приветствует; и труд ценит, и расположение хвалит».
