23 апреля известный украинский писатель Андрей Курков отмечает 50-летие. Накануне юбилея он побывал в редакции «Известий в Украине», рассказал читателям по «прямой линии», как его теща-англичанка ездила на танке, что он думает о скандальном туре Лины Костенко, кого вызвал бы на дуэль и какую выставку из поделок львовских бомжей устроил у себя дома.
Пророческих романов больше не пишу. Не хочется
вопрос: Вы сейчас пишите книгу о Львове. Как появился ее замысел, и будет ли продолжение, скажем, о Донецке?
андрей курков: У меня уже раньше спросили, почему я не пишу про Днепропетровск, про Донецк еще не спрашивали. В принципе, я город Львов люблю. Так совпало, что мэр города Андрей Садовый предложил мне написать такую книгу. Сам собой родился сюжет, ведь я многих львовян знаю. Некоторые из них будут в моем романе под своими именами. Но не думаю, что я буду писать еще какие-то книги, посвященные именно городам. Человек всегда связан с несколькими городами. У меня это Берлин, Париж, Каменец-Подольский, Черновцы, Очаков. Про Очаков я написал книгу, правда, изображен город 1957 года, но это были его лучшие времена.
вопрос: Ваша новая книга «Садовник из Очакова» очень реалистично отображает реалии 1950-х годов, вплоть до лексики. Откуда вы знаете, как тогда говорили?
курков: В Очаковской библиотеке по моей просьбе отсканировали старые газеты того времени, я их прочитал от корки до корки. Кроме того, познакомился со многими пожилыми людьми, которые помнят Очаков тех времен и говорят на том языке. Ведь в разговорной речи тех, кому за 60—70 лет, никогда не встретишь сленг или влияние современных технологий. Язык консервируется на уровне возраста 45 лет и дальше не меняется. Хотя у очаковцев много жаргонных слов — у рыбаков, военных, бабушек, которые сдают комнаты отдыхающим, и даже алкоголиков.
Когда я говорю со старшими людьми, то прислушиваюсь к их словам и построениям фраз. А город я этот выбрал, потому что туда ездил более десяти лет отдыхать, и на моих глазах он пытался выживать. Ведь раньше это был закрытый военный город, там стояла военная авиация, вертолетный полк, были военный и грузовой порты, рядом остров Майский, на котором существует до сих пор база для тренировки спецназа. Это был привилегированный город. Кроме того, Очаков — бывшая турецкая крепость, там много памятников, интересный музей. Но город рухнул после развала СССР, потому что все это оказалось ненужным. Понятно, что лучшее время в воспоминаниях горожан — как раз 50—60-е годы. Этот роман писался более трех лет с перерывами, три раза я переписывал начало. Сейчас пишу роман о Львове, тоже начало переписываю. Какая-то у меня новая аномалия появилась.
вопрос: Как рождаются сюжеты ваших произведений, и о чем мечтаете написать?
курков: Всегда хожу с записными книжками. Если пью кофе или где-то гуляю, рождаются мысли — я их записываю, затем из них что-то может получиться. Помогают мне и беседы, и даже случайно услышанные разговоры. Иногда хватает одного слова или образа, чтобы начать писать книгу. Все зарождается из песчинки.
вопрос: А герои меняются в процессе написания книг?
курков: Я меняюсь, и герои меняются. Автор пропускает своего главного героя через себя и, хочет того или нет, часто отдает ему главные свои привычки, принципы. Грубо говоря, герой начинается с того, что он имитирует реакцию автора. Но автор не может контролировать всех героев книги. Появляющиеся новые герои и героини меняют главного героя и делают его отличным от автора. Тогда книжка удалась. Если же герой остается до конца похожим на автора, значит, книга не вышла.
вопрос: Будет ли продолжение книги «Бикфордов мир»?
курков: Продолжения не будет, а что-то в таком стиле вполне может быть. От очень сложных текстов, таких как «Бикфордов мир», «География одиночного выстрела», я перешел, будучи в поиске компромисса, как стать доступнее читателям, к очень простым текстам, таким как «Милый друг, товарищ покойника». Но после успеха «Пикника на льду» я стал возвращаться к более сложной литературе, сначала усложняя структуру, сюжет романа, а затем и язык.
Книги «Сады господина Мичурина», «Ночной молочник» и «Последняя любовь президента» назвать легкими нельзя. Мне многие жаловались, что их трудно читать. Роман, который я сейчас пишу, сложный, с одной стороны, а с другой, — у меня там шесть-семь героев, и я хочу переплести их судьбы так, чтобы именно Львов стал главным героем. Я думаю, это будет интересно и мне, и читателю.
вопрос: Ваш роман «Последняя любовь президента» назвали пророчеством «оранжевой революции». Все точно, даже в деталях. Как вы смогли все просчитать?
курков: Да? Мне Ющенко ничего не говорил. Только Владимир Горбулин спрашивал, откуда так много я знаю о жизни на Банковой. А угадал случайно, сам удивился, когда все начало происходит так, как написал. У знакомых генералов из СБУ были подозрения, что моей книгой пользовались как руководством. Больше пророческих романов у меня не было, да я и не хочу.
Цена книги в книжных магазинах увеличивается в два раза
вопрос: Как вы выбираете издательства и книжные супермаркеты? С кем работать удобно, а с кем нет?
курков: В большинстве случаев издательство выбирает писателя по принципу: на книгах какого писателя оно может заработать деньги или престиж. Если, конечно, хочет заработать деньги, то будет вкладывать в продвижение, рекламу, будет добиваться, чтобы эти книжки продавались в максимальном количестве магазинов, в том числе и в супермаркетах. К слову, в последние попасть довольно сложно, потому что там берут мало книг — они специалисты по продаже колбасы, а не литературы.
Очень многое зависит от издателей. У некоторых магазины вообще не берут книг. Есть фирмы-поставщики, которые берут книги оптом у мелких издательств и перепродают крупным книжным магазинам. Зачастую в итоге цена книги увеличивается в два-два с половиной раза. Если, к примеру, книгу Юрия Андруховича «Перверзия» выпустить тиражом 1000 экземпляров, ее себестоимость будет примерно 20 грн, а в магазине ее купят примерно за 50 грн.
вопрос: Как писатель может отследить, сколько книг продано?
курков: Формально издательство должно как минимум раз в полгода представлять писателю отчет о проданных экземплярах, и с них выплачивать процент от продаж. Но на практике, мне кажется, большая часть издательств так не делают. Я на своем опыте знаю, ведь работаю с пятью-шестью издательствами. Одно из них мне уже три года ничего не сообщает и не платит. Схема оплаты обычно одинаковая: или не платят вообще, или дают маленький аванс, который вычитается из проданных экземпляров, а дальше уже платят 3—10% от проданного тиража, причем не по цене магазина, а по отпускной цене издательства.
вопрос: В Википедии написано, что вы единственный писатель постсоветского пространства, чьи книги попали в топ-десятку европейских бестселлеров. Вы как минимум должны быть миллиардером, но в списке толстосумов не значитесь. Кто зарабатывает на ваших книгах?
курков: Не бывает автора, который постоянно находится в топ-десятке бестселлеров — мои книжки были время от времени по две-три недели в разных странах в десятке. А зарабатывают на трудах писателей больше всего агенты и издатели.
За рубежом все делается через агента. Если он независимый и работает только с авторами бестселлеров, то берет с них 10% от суммы их гонораров. Но чаще авторы работают с агентствами, которые являются частью крупных издательств, и тогда автору приходится отдавать 40% своего гонорара. Часто бывает так, что агенты давят на писателей, дабы они писали более популярные книги, навязывают дедлайны. К примеру, я отказался от сотрудничества с агентом Эндрю Вайли, который работает с Орханом Памуком. Он очень хорошо продает права на книги своих авторов, но он пытается тебя переформатировать, чтобы ты еще лучше продавался. А я предпочитаю платить высокие проценты за то, что могу писать все, что захочу. Меня никто не торопит, у меня нет дедлайнов. Я фактически оплачиваю свою полную свободу творчества. Но я всем доволен.
Деньги имеют три уровня. Первый — когда их вообще нет, второй — когда они приносят комфорт и независимость, а третий — когда их столько, что тебя начинает колбасить: куда же их вложить, как сохранить и приумножить? Вот я остановился на втором уровне, и мне больше не нужно. У меня есть машина, большая квартира, дом в Житомирской области.
Считаю себя украинским писателем русского происхождения
вопрос: Вы могли бы что-то посоветовать молодым авторам? Как им пробиваться в жизни, или же у каждого свой путь?
курков: Любая чужая схема достижения успеха заведомо провальная, потому что человек должен сам придумать путь и протоптать его, тогда он будет уверен в своих силах и сам себе благодарен за успех. Все спрашивают, какая она, формула успеха? Нет ее. Бывает удача, выигрыш в лотерею, а бывает собственный путь. Главное правило — не думать о Нобелевской премии, пока не закончил первый роман.
вопрос: Не кажется ли вам, что многие современные авторы страдают графоманией и пишут книжки-однодневки?
курков: Критиковать писателя — дело критика. А критик — это обычно неудавшийся писатель, поэтому мне легче кого-то похвалить, чем критиковать. За последние два года на меня произвели впечатления роман Тараса Прохасько «Непрості», несколько книг Марии Матиос, среди которых «Солодка Даруся» и «Апокаліпсис». Считаю их лучшей прозой Украины за последнее время. Матиос стала автором украинской «Саги о Форсайтах», потому что у каждой нации должна быть своя семейная сага на фоне исторических событий. Я с удовольствием похвалю Юрия Издрика, хотя могу и поругать за то, что он мало пишет. Он пишет «выдохами», мне иногда кажется, что он никогда не садится за стол: прибежал, высказался в диктофон и побежал дальше. Мне сейчас очень интересен Петер Эстерхази, и Пол Остер, и Орган Памук, и Владимир Сорокин.
вопрос: Кого бы из писателей вы бы вызвали на дуэль?
курков: Литература — не спорт. Мне интересно наблюдать за творчеством других авторов, но состязаться с ними глупо, потому что мы работаем в разных плоскостях: литературных, тематических, стилистических, смысловых.
вопрос: А словесная полемика с кем-то из известных людей неинтересна? К примеру, с Александром Солженицыным...
курков: Так я уже с ним поспорил. Мне заказал, как ни странно, лондонский журнал New Statesman некролог. И я написал его, хотя он не был стопроцентно положительным. Наверное, это не по-христиански, я не отдал писателю должное, но я у него забрал то, что он задолжал. Его мечта вернуться в Россию на белом коне, которая превратилась в чаепитие с властью, и эта идея о великой России, и последняя книжка «Двести лет вместе» об истории евреев в России перечеркнула половину того хорошего, что он сделал. Были у меня открытые дискуссии за рюмкой чая. Одна из них — с Василием Шкляром в кафе «Остання барикада» после того, как мы с ним на страницах «Зеркала недели» нападали друг на друга. Молодые писатели попытались нам устроить по-быстрому очный скандал, чтобы насладиться. Мы сели за стол и начали выяснять отношения, а закончилось все примирением. А скандал вокруг Шевченковской премии и книги Василия Шкляра «Чорный ворон» сложно комментировать. Я боюсь, что мы не все знаем. У меня такое ощущение, что конфликт кто-то раскручивал, чтобы использовать совсем не в литературном контексте.
вопрос: Василь Шкляр считает, что национальность писателя определяет его язык. Вы с ним согласны? Ведь он считает вас русским писателем, а не украинским.
курков: Да мы со Шкляром не согласны уже лет двадцать. Я, например, считаю Николая Гоголя украинским писателем, а он мне как-то сказал, что Гоголь такой же русский писатель, как я. Если бы страна была моноязычна и моноэтнична, то можно было бы говорить, что язык определяет принадлежность литературы и писателей. Но у нас живет много национальностей, не думаю, что стоит ставить вопрос таким образом. К примеру, у нас есть крымско-татарские писатели, которые пишут на татарском, а о них никто ничего не знает. Я считаю их временно забытыми украинскими писателями. У нас должна быть государственная культура, которая объединяет все национальности, проживающие на Украине. Себя считаю украинским писателем русского происхождения.
вопрос: Во Львове ежегодно проходит книжный форум. Как вы считаете, он может стать местом единения украинской интеллигенции?
курков: Словосочетание «украинская интеллигенция» меня немножко пугает. Я не знаю, что вы подразумеваете, но как по мне, у нас нет мерок, по которым можно определить: это украинский интеллигент или неукраинский или не интеллигент. Интеллектуалы всегда собираются вокруг каких-то фестивалей, выставок. Львовский форум стал таким местом.
Гоголь-фест в Киеве привлек молодых интеллектуалов. За последние два года я наблюдал за студентами, которые выросли за время проведения этого форума. Они принимают участие в разных «круглых столах» и дискуссиях, умнеют и искрометничают на глазах. Я не думаю, что центр, который будет собирать интеллектуалов, обязательно должен быть один и во Львове. Львов и так книжная столица Украины, а Львовский форум — лучшее книжное событие страны. Но все равно это событие для региона в том плане, что туда приезжают люди в основном из западных областей Украины. Интеллигенция из Запорожья, Крыма или Днепропетровска туда не доезжает и не доедет.
Мне близка формула украинского воздуха с изотопами
вопрос: Скажите, это вы ввели моду на книжные промотуры? До вас на Украине такого не было.
курков: Что я точно знаю, так это то, что именно я придумал акцию «Писатель за прилавком». Мы ее проводили с конца 90-х годов. В первой акции еще в книжном магазине «Наукова думка» участвовали Оксана Забужко, Юрий Покальчук, Александр Ирванец, Андрей Кокотюха. Недавно эту акцию воскресили во Львове, но пока она не получила продолжения. А писательские туры существовали на Западе всегда. Здесь же, на Украине первым я не был. Первым был Андрей Кокотюха в начале 90-х годов. Мне кажется, он умудрился даже на комсомольские деньги это все организовать. Это означало, что тур был посвящен больше алкоголю и приятному времяпровождению, чем продвижению книг и писателя.
вопрос: Слышала, вы устраиваете дома светские салоны?
курков: Мы с Лизой начали это с 1993—1994 годов. Когда возникла первая негосударственная галерея «Триптих», я при ней придумал клуб друзей галереи, и мы там собрались. А когда купил квартиру побольше, то перенес эти акции к себе. И выставки художников, и концерты были. Кстати, Энвер Измайлов первый раз играл в Киеве в моей квартире. Прекрасный был концерт, пришло много дипломатов, много других людей было. Но сейчас такие вечера я устраиваю реже. Назвать это салонами не могу, ведь у салонов не было задачи кого-то продвигать, а я думаю, что мне удалось помочь нескольким художникам, писателям и музыкантам.
Недавно дома я проводил благотворительную выставку-продажу тарелок, разрисованных львовскими бездомными из приюта «Оселя». Заработали почти 7000 грн. Этот приют ведет очень активную жизнь. Всегда, когда бываю во Львове, туда заезжаю — меня многие бездомные знают, книжки мои читают. Кстати, один из героев в будущем романе о Львове будет в этом приюте проходить курс реабилитации.
вопрос: Вам не кажется, что конкурс «Коронация слова» не выполнил своей миссии. Талантливых авторов нашли мало, да и не все они сумели защитить награду новыми произведениями...
курков: Но это естественный процесс. Этот конкурс сегодня на Украине самый большой, и у автора есть шанс быть замеченным. И не только потому, что он может выиграть премию, а потому что в жюри много издателей. Если понравится рукопись, могут предложить организаторам конкурса финансово помочь издать ее в их издательстве.
Я знаю много случаев, когда именно на этом конкурсе издатели нашли своих писателей среди участников конкурса «Коронация слова» — это Галина Вдовиченко из Львова, Максим Кидрук из Ровно и другие. Конкурсов такого размаха у нас больше нет, думаю, что в связи с кризисом и не будет в ближайшее время. Конечно, для страны с 46 миллионами населения писателей и молодых, и немолодых мало. Но здесь и авторы виновны. Я проводил конкурс «Евроформат», у нас были победители, которые потом вообще не писали или писали хуже, то есть теряли амбиции.
вопрос: Не секрет, что вы одно время зарабатывали на жизнь сценариями. Как сей час обстоят дела?
Курков: Фильмов на Украине не выпускают, а писать сценарии за границей не хочу. Мне легче подписать договор о передаче прав на экранизацию и пусть кто-то другой пишет сценарий. Потому что это работа больше техническая, чем литературная. И потом, это интересно, если знаешь, что процесс пойдет, а поскольку в 90% случаев съемки не начинаются, то я к этому потерял интерес, пустая трата времени.
Сейчас готовится римейк фильма «Приятель покойника», его будут снимать в Америке, в Детройте. Я не против. А права на экранизацию «Последней любви президента» покупал «Интер-медиа», я написал сценарий, причем 30—35% содержания изменил. Потому что в кино другие правила действия. Но все сейчас заморожено. Мне только оплатили работу над сценарием.
вопрос: Не было ли у вас предложений уехать жить за границу? Ведь вас там ценят больше, чем на родине.
курков: Приглашали в Америку на работу, в Англию несколько раз и Германию. Но меня не тянет менять страну проживания. Я люблю ездить в гости, а не жить в гостях. Когда живешь в чужой среде, даже если ты эту среду и язык хорошо знаешь, нарушается психологический комфорт. На Украине, несмотря на все трудности, я чувствую себя вполне комфортно. Я здесь вырос. Формула украинского воздуха, даже чувствуя присутствие изотопов в ней, мне привычна.
Боялся получить инфаркт, когда ехал с тещей в машине
вопрос: У вас интернациональная семья. Какие особенности таких семей и как вам удалось найти общий язык с вашей британской тещей?
курков: С тещей я очень долго налаживал мосты, но она, к сожалению, уже лет пять, как умерла. Было нелегко, но все остались довольны. Книг о теще я не писал, но в дневниках записывал кое-какие моменты, связанные с ней. Потому что она довольно яркий персонаж. У нее было право на вождение всех видов транспорта, включая танки. Ведь она пошла во время войны на фронт добровольцем. Водила свой маленький Ford Fiesta, как танк. Я когда ехал с ней в машине, чуть инфаркт не получил. Она могла пропустить разворот на скоростном шоссе, развернуться и ехать по встречной полосе, извиняясь устно перед всеми, кто ее объезжал. Потом через разделяющий газон переезжала на другую полосу скоростного шоссе, извиняясь, становилась в свой ряд и ехала дальше. Но мне опыт тещи не пригодился, потому что езжу за рулем спокойно.
А что касается воспитания детей в билингвистической семье, то здесь самое главное, чтобы каждый из родителей говорил с детьми на своем родном языке. Конечно же, один язык все равно будет превалировать. У нас это русский, хотя дети ходят в украинскую школу. Но мама у нас очень принципиальная, и они вынуждены с ней говорить на английском, так что этот язык знают.
вопрос: Есть ли в Англии анекдоты о теще?
курков: Нет, там почему-то к теще относятся лучше. Наверно, это можно объяснить образом жизни британцев. Там дети в 16 лет уже живут отдельно от родителей, снимают квартиры. Там нет такой зависимости, и общение зятя с тещей происходит крайне редко, разве что по праздникам. Да и взаимопомощи в семьях не существует такой, как у нас.
вопрос: Кто из детей унаследовал ваш талант писателя?
курков: Я их ни к чему не подталкиваю. В нашей семье нет желания замучить детей, чтобы они чего-то достигли, еще не выходя из детства. Увлечения у них есть. Средний сын неплохо рисует и даже однажды выиграл международный конкурс детского рисунка. Младший и рисует, и играет на пианино. Дочка говорит, что она увлекается фотографией и действительно иногда у нее что-то получается. Но полупрофессиональных наклонностей у них нет.
вопрос: А есть ли у ваших детей «звездная» болезнь в связи с тем, что их папа такой известный?
курков: Нет. По поводу папы — точно нет. Но вот дочка гордится тем, что у нее английский паспорт. Но это пройдет, потому что паспорт не определяет человека.
вопрос: Какое гражданство у ваших детей?
курков: Гражданство английское. Безопасное. Я в нашей семье единственный украинец.
вопрос: Вы довольно поздно стали отцом. Это сознательное решение или так получилось?
курков: Можно сказать, сознательно. Хотелось заводить детей, когда я могу семью обеспечить. Когда мы венчались с Лизой в 1988 году, у нас не было ни жилья, ни денег, ни работы, ни профессии. Конечно, пока мы все это построили, прошли годы. И я не жалею, что так получилось. Трое детей — это на четыре меньше, чем я хотел. Моя жена родилась в семье, где было семеро детей. И у моей бабушки было шесть сестер. Но если бы моя мечта осуществилась, я был бы сейчас худым и имел нервный тик.
вопрос: Чем занимается на Украине ваша жена-англичанка?
курков: Преподает в Британском Совете. Сама придумывает курсы для детей с родителями, сама их ведет.
вопрос: Я знаю, что вы служили охранником в Одесской исправительной колонии № 51. Сказалось ли это на вашем творчестве, возможно, какое-то произведение написано о жизни за решеткой или просто хорошо изучили блатной язык?
курков: Я пытался написать повесть реалистическую, но не смог ее закончить, потому что реальность довожу до абсурда. А мне не хотелось менять эту реальность. Но в качестве жизненного опыта служба эта была очень важной.
вопрос: А как случилось, что вы стали охранником?
курков: По блату. Я был приписан к войскам КГБ, имея диплом переводчика японского языка. Мне сообщили, что я должен отслужить на Курильских островах, заниматься радиоперехватом. А этого я делать не хотел, потому что после такой службы человек 25 лет не имел права выехать за границу. Я попросил свою маму, которая работала врачом в госпитале МВД — она нашла одного доброго милицейского генерала, который поменял мне в военкомате документы с войск КГБ на внутренние войска по Украине и Молдавии. Так попал в тюрьму по блату.
Подготовила Людмила Полях
