Трамп одним из своих первых указов вывел США из Транстихоокеанского партнерства (ТРР).Очередное популистское решение новоизбранного американского президента. Трамп считает, будто бы ТРР забирает у американцев рабочие места и не приносит каких-либо коммерческих прибылей.
Однако, дело в том, что к настоящему времени ТРР и без того не имеет для США обязательной юридической силы. Соответствующее соглашение давно зависло в Конгрессе, который воздерживается от его ратификации. Так, из чего ж вдруг захотел выйти Трамп?
Если же Трамп предпочел отказаться от обамовскойподписи, то это, прежде всего, удар по международному имиджу. Причем удар не только по имиджу лично Трампа, который грубо нарушил преемственность и преследуя единоличную выгоду, отказывается от ранее взятых обязательств (едва ли не уникальный случай за всю историю Америки, славящейся последовательностью и преемственностью своей внешней политики). Это также удар и по международному имиджу США как последовательного и предсказуемого партнера.За время президентства Обамы репутация Америки в мире несколько улучшилась, но сейчас многие наработки прежней администрации США подвислив неопределенности.
Другое дело, перспективность и привлекательность Транстихоокеанского партнерства, которое формально по-прежнему сохраняет свою силу. Просто на фоне того как США самоустранились от транстихоокеанского партнерства смещаются акценты в региональной политике.
Американское «возвращение в Азии», инициированное администрацией Обамы, закончилось. Экономический эффект ТРР для США был и без того минимальным. Обамапоследовательно стремился сделать мир сбалансированным и партнерским. Трамп наоборот, предпочел эгоистично самоустраниться от любого партнерства.
В итоге, «проект США» закрыт.
ТРР из проамериканского оформляется в прояпонский проект.
Вашингтон перебрасывает эстафету партнерства в пользу Токио, своему ключевому азиатскому союзнику. Япония уже ратифицировала соглашение о ТРР и предпринимает попытки укрепить влияние в азиатском регионе. После самоустранения США в ТРР осталось 11 игроков, из которых пять уже ратифицировали соглашение. На очереди – ратификация в Австралии, пытающейся найти оптимальный баланс между убывающим влиянием США и растущим влиянием Китая.
Таким образом, Транстихоокеанское партнерство чисто формально сохраняет свою силу. Другой вопрос, какой из этого экономический эффект?
Особенно, на фоне роста экономического влияния Китая.
Китай постарается максимально воспользоваться широкими возможностями на фоне масштабной перегруппировки сил в прозападном лагере. Причем речь уже идет не о региональном лидерстве. Пекин к настоящему времени и так уже нарастил свое экономическое влияние по всей Азии. Сейчас же сделана заявка на мировое лидерство.
«Китай не стремится к мировому лидерству, но при необходимости может быть вынужден взять на себя эту роль», - заявил накануне замглавы МИД КНР Чжан Цзюнь (Zhang Jun), что прозвучало как контрбаланс на инаугурационное «America First» из уст Трампа.
Речь не только о росте Китая.
XXI век вообще можно рассматривать как век Азии. И как бы Трамп сейчас ни пытался повысить роль Америки в меняющемся мире, ему уже не удастся остановить и перенаправить тенденции, сложившиеся в глобальной экономике. Роль Азии в глобальной экономике стремительно растет, а центр международной гравитации смещается в Индо-Азиатско-Тихоокеанский регион.
