Последние Дарка Олифер

Они уходят. И с этим ничего нельзя поделать. От них и так всю дорогу требовали сверх всяких человеческих сил.

Голодомор и коллективизация, Война и репрессии, продуктовые карточки, дефицит, застой, железный занавес, - а потом и развенчание всего, во что они верили и другой мир с другими ценностями, и на других скоростях.

- Я так за тебя переживаю, сейчас такое время!... – причитает моя бабушка.

Тамара Степановна Михайлуца. Ей 87 лет, фронтовичка.

Медсестра в саперной роте, во время боев, под пулями, она на себе вытаскивала раненых солдат с передовой. Когда она рассказывает о том, что видела на войне, у нее, всегда такой ироничной и собранной, дрожит голос. И всякий раз после этих бесед просит меня больше не расспрашивать ее.

Но я не могу не спрашивать.

Хотя точно знаю, что она не расскажет и десятой доли того, что там на самом деле было.

«Я так за тебя переживаю… сейчас такое время…» Господи, бабуля, это после всего, что ты видела!...

Есть и то, о чем она любит вспоминать. Как под Новый, 1946 год, она вернулась с фронта домой, в Одессу. Как долго отмывалась от окопной грязи. Как надела свое лучшее крепдешиновое платье и отправилась на праздничный вечер в филармонию. Как танцевала там.

Бабушка прожила долгую жизнь. Но по-моему, тот новогодний вечер, когда она – красивая, молодая, живая и, наконец-то, в платье – ее особенное воспоминание.

Пока Брежнев не сделал День Победы праздником, а фронтовиков – героями, бабушка никогда и никому не говорила, что была на фронте. Девушек и женщин, которые прошли через все ужасы войны, в тылу называли ППЖ - походно-полевыми женами. Всех, без разбора. Этой жуткой теме посвящена потрясающая книга Светланы Алексиевич «У войны не женское лицо». Если не читали – очень рекомендую.

В праздники мама достает из шкафа бабушкин китель с орденами и медалями, и вешает его на спинку бабушкиного стула. Даже сидя бабушке уже тяжело его надевать.

Бабушка молчит. Смотрит на свою самую дорогую награду - грамоту от Сталина («За овладение стратегически важным узлом в Саксонии, городом Дрезденом…»). Переводит взгляд на фото деда-фронтовика, своего мужа. Его не стало еще в 2002 году.

- Ох, Петя-Петя…

В такие моменты мы с мамой и сестрой стоим в углу и ревем. Тихонько. Если бабушка увидит, то расстроится.

Потом, конечно, застолье, здравицы в бабушкину честь, поздравления. Непременно – песни военных лет.

Все это время в горле стоит ком. Ты вдруг осознаешь, что можешь договориться с кем угодно и о чем угодно, но ты не можешь остановить время и удержать в этом мире этих людей. Не только эту женщину 87-ми лет, потому что она – твой дорогой и близкий человек. Речь идет о людях поколения в целом.

На улице генерала Гудовича, что на Новой Слободке в Одессе, не осталось никого из бабушкиных ровесников. Давно нет никого, с кем она вместе воевала. Все они живут лишь в ее памяти.

Одиночество. Вот что дается этим людям тяжелее всего. Им есть, что дать следующим поколениям. И это не только воспоминания о войне.

К примеру, у них же не было тренингов личностного роста. Так откуда они знают, что важно найти дело своей жизни? Как они знают, что «все счастье Земли – за трудом»? Откуда у них это умение элегантно вести беседу и домашнее хозяйство?... Обо всем этом они рассказывают личным примером. Потом уходят – тихо-тихо, чтобы детей и внуков не огорчать, чтобы не доставлять им лишнего беспокойства.

А пока они не ушли, мы можем что-то для них сделать. Просто не оставлять своих (и чужих) бабушек и дедушек наедине с их одиночеством. И не только в дни праздников.